Технические характеристики президента

2 марта в РФ состоялись выборы президента Медведева. Никто всерьез не обсуждал, победит Медведев на выборах или нет. Обсуждали другое — отберет ли Медведев у Путина власть.

И одни говорят — отберет, а другие — нет. А я думаю, что вопрос ставят неправильно. Потому что сначала надо спросить: а есть ли у Путина власть?

Прежде чем мне с негодованием ответят: «есть» — несколько примеров. Гнесинское училище обращается к Путину с просьбой о защите, Путин своей рукой пишет резолюцию «помочь», Гнесинку продолжают распродавать. Солженицын просит Путина выделить 30 млн рублей. на завершение биографического словаря российских писателей, Путин пишет «выделить», деньги исчезают. Сергей Иванов приносит Путину просьбу выделить деньги заводу «Ангстрем», Путин согласен — денег пока нет.

Поймите правильно. Я категорически против государства, которое управляется резолюциями президента на бумажках ходоков, а что до завода «Ангстрем», он деньги должен брать на рынке или нигде. Но я о принципе. Если ты власть, твои указания должны исполняться. Вот сказал ты, что этот гвоздь надо забить шляпкой вниз, — и его забивают шляпкой вниз. Иначе ты не власть.

Другая составляющая власти — это право ареста. Какой самый заметный арест за последние месяцы? Генерала Бульбова. За что его посадили? Де-факто за то, что он по поручению Путина слушал один из кланов силовиков. Кто его посадил? Те, кого он слушал по поручению президента. Ну так и кто же правит страной?

Вы мне скажете, что это — софистика. Что достаточно посмотреть на холуев, суетящихся вокруг путинского сапога, чтобы понять, кто в стране хозяин. Холуев, действительно, много. Но славословия холуев — это вторичные половые признаки власти. Первичные же признаки — это исполнение приказов. Что же до холуев, то они не исполняют приказы, а лижут сапог, и при перемене хозяина сапога интенсивность лизания не меняется.

Что же, скажете вы, у Путина не было власти? Нет — была. И вот три ее главные составляющие.

Первая — право назначить куда угодно кого угодно. Сегодня человека гоняют туда-сюда, а завтра его зовут Миллер. Сегодня Фрадков проводит совещание, а через пять минут узнает, что подал в отставку. Путин этим правом мастерски пользовался. Но он его отдает — вместе с должностью.

Вторая была — право разводки. Бежит кремлевский чиновник по коридору, ему навстречу Путин. «Ну что, пора, — спрашивает Путин, — ставить Иванова премьером?». «Пора», — отвечает чиновник и бежит в кабинет трезвонить друзьям. Путин выдерживает паузу, во время которой Иванов отмечает вовсю, и — ставит Зубкова. Разводкой Путин тоже пользовался мастерски — чувствовалось, что он знает качество обслуживающей публики и их по этому качеству возит лицом. Проблема в том, что такие разводки можно себе позволить только на должности президента, ценой накопления неутихающей, черной ненависти: «Ну, погоди, перестанешь президентом быть…».

И третья составляющая — деньги. Трудно сказать, справедлива ли цифра в 40 млрд долл. состояния Путина, озвученная Белковским, но можно констатировать одно. Все последние годы только один вид президентских указаний выполнялся безоговорочно. Это указания о переделе собственности в пользу друзей президента или выделении им денег. Проблема в том, что правитель, использующий власть исключительно как инструмент личного обогащения и оформляющий при этом собственность на тех, кого он считает друзьями, очень часто после ухода от власти обнаруживает, что его — и бывших друзей — представления о том, чья это собственность, радикально различаются. Возьмем бывшего вице-премьера Олега Сосковца. Он сделал для TransWorld Group не меньше, чем Путин — для компании «Ганвор», но всегда утверждал, что никакой доли его в TWG нет. И что же? Когда он ушел в отставку, таки выяснилось, что доли в TWG у него действительно нет!

Когда мы говорим о власти Путина, мы путаем две вещи — управление и ответственность. Если водитель напьется пьяным и разобьет машину о дерево, это, конечно, полностью его ответственность. Но ведь никто не может сказать, что это произошло оттого, что он управлял машиной. Напротив, все произошло потому, что он ею не управлял.

Путин несет ответственность за все, что произошло с Россией. За полный распад правоохранительной системы; за повальное воровство, за «эскадроны смерти» в Ингушетии и за российских людей, убиваемых российскими ментами без всяких эскадронов просто так, на допросе или вовсе на дороге, по пьяни. Но нельзя сказать, что он этим управляет, как нельзя сказать, что пилот, бросивший штурвал в пикирующем к земле самолете, управляет полетом.

Когда говорят о том, что «Путину понадобилось четыре года», чтобы везде расставить своих людей, то подменяют понятия. Не Путину понадобилось четыре года, чтобы везде расставить питерских силовиков, а силовикам понадобилось четыре года, чтобы сделать Путина заложником системы. В этих условиях спрашивать, отнимет ли Медведев власть у Путина, — смешно. Нечего отнимать, кроме права назначения, которое переходит автоматически, по наследству, вместе с холуями и государственными СМИ.

Важно другое: отнимет ли Медведев власть у системы? Станет он тем же, чем Путин, или чем-то другим?

Что нас ждет: еще один правитель, рассматривающий 150 млн россиян как досадное дополнение к нефтяной и газовой трубе, — дополнение, которое можно живьем скормить ментам и чиновникам, и скрывающий от самого себя этот факт внешнеполитическими истериками. Или правитель, который не захочет, чтобы о нем писали, как об Анне Иоанновне. То есть в превосходных степенях — во время царствования — и как о пустом месте по окончании оного?