Слетать к Ходорковскому
На маршруте Москва — Чита — Москва эксклюзивный сервис. У вас проверят, не забыли ли вы нижнее белье, деловые бумаги, предметы личной гигиены, предоставят VIP-зал в отделении милиции, проводят под охраной до самого трапа самолета.
Адвокату Михаила Ходорковского пообещали, что «отнесут» ее в отделение милиции, если она сама туда не пройдет.
В понедельник, 5 февраля, Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву были предъявлены обвинения в хищении и отмывании денег. Следом у адвокатов потребовали дать подписку о неразглашении материалов уголовного дела. Странность не только в самой абсурдности этих требований, учитывая открытый характер предстоящего процесса, а в том, что в документах, которые заставляли подписывать, номер уголовного дела иной.
Правоохранительные органы вообще не слишком церемонятся с адвокатами: 4 февраля их обыскали в аэропорту «Домодедово», а на обратном пути в Москву следователи подстерегли Каринну Москаленко, вынудив дать-таки подписку о неразглашении данных следствия (и опять по делу с другим номером). Адвокат под давлением вынуждена была подписать документ — и отправила жалобу в Генеральную прокуратуру, пообещав, что, если преследования ее и других защитников Лебедева и Ходорковского не прекратятся, Каринна МОСКАЛЕНКО обратится в суд (если понадобится — то в Европейский).
«В Генеральную прокуратуру Российской Федерации
от адвоката Москаленко К.А.
по делу Ходорковского М.Б.
<…> Несколько последних дней ознаменовались открытым покушением на адвокатскую неприкосновенность и независимость, попытками запугивания защиты Михаила Ходорковского и Платона Лебедева с целью лишения обвиняемых помощи адвокатов. Из документов, врученных защите следствием, очевидно, что против адвокатов будут и дальше использоваться средства давления <…>, вплоть до отстранения их от участия в деле, а также уголовного преследования. <…> Злоупотребляя своим правом ограничить защитников в распространении информации, следователь Салават Каримов <…> пытался навязать нам, защитникам Михаила Ходорковского, обязанность расписаться в, по существу, сфабрикованном документе. <…> Защита была приглашена для участия в следственных действиях по уголовному делу № 18/41-03, в частности, по этому уголовному делу нашему подзащитному 5 февраля 2007 года было предъявлено обвинение. Нам ничего не известно о возбуждении в отношении Михаила Ходорковского уголовного дела за № 18/432766-07, и мы не имеем никаких данных о содержании такового. Очевидно, что никого нельзя принуждать, а тем более защитника, который обязан действовать в наилучших интересах подзащитного, к подписанию обязательства не разглашать сведения, содержания которых он не знает. <…>
В ряду действий Генеральной прокуратуры, имеющих целью запугивание адвокатов, находятся события, которые с 4 февраля 2007 года происходят почти ежедневно. Так, 4 февраля адвокаты Ходорковского и Лебедева Ю. Шмидт, Е. Бару, К. Ривкин, Л. Сайкин, К. Москаленко, прибывшие в аэропорт «Домодедово» для вылета в Читу, подверглись беспрецедентной провокации, которая имела все атрибуты спланированной акции устрашения. Адвокаты <…> были задержаны на стойке регистрации, у них были отобраны билеты и паспорта, а они сами препровождены в подвальное помещение линейного отделения милиции, в котором удерживались некоторое время вооруженными сотрудниками правоохранительных органов. Спустя некоторое время появилась женщина, полковник МВД в штатском, и предъявила удостоверение сотрудника милиции, старшего следователя ОВД на транспорте. Она объяснила, что с целью экономии времени предлагает адвокатам представить вещи на предмет их проверки для обеспечения собственной безопасности адвокатов, а также на предмет возможного наличия в бумагах адвокатов документов с грифом секретности.
Тем временем в аэропорт прибыла я. Зная, что мои коллеги уже задержаны и не выпускаются из отделения милиции, несмотря на то что время близилось к окончанию регистрации, подойдя к стойке регистрации, я стала выяснять основания, по которым были задержаны мои коллеги, и где они находятся. Далее было предпринято несколько попыток препроводить меня в отделение милиции. Встретив категорический отказ, сотрудники милиции пообещали «отнести» меня в линейное отделение. Вокруг меня постоянно находились несколько сотрудников милиции и других людей не в униформе, которые препятствовали моим передвижениям. <…>
За полчаса до вылета самолета всем адвокатам внезапно было предложено пройти для прохождения контроля безопасности. Пятерых адвокатов сопровождали не менее десятка милиционеров и еще несколько лиц в штатском. <…> Адвокаты прошли на пункт досмотра в сопровождении офицеров милиции. Там, сняв верхнюю одежду и обувь, они прошли через специальную рамку, а вещи пропустили через рентгеновскую установку. Тем не менее <…> офицеры милиции начали подробнейший досмотр всех вещей адвокатов. <…> Досматривающие заявляли, что действуют исключительно по закону и защищают интересы пассажиров («Вот когда ваш самолет будут взрывать…»). <…> В ходе досмотра все бумаги из адвокатских досье, все документы и письма были тщательно досмотрены и сняты на видео. <…> Работая без перчаток, сотрудники милиции перебрали все до одной вещи адвокатов, в том числе белье, продукты и предметы личной гигиены. Отмечаю, что во время этого досмотра на связи со мной находилась Элла Памфилова, к которой экстренно обратились представители правозащитных организаций. Она просила передать сотрудникам милиции, чтобы они не допускали противоправных действий, и, кроме того, сказала, что на следующий день сообщит об этом происшествии министру внутренних дел. Это рассмешило офицеров милиции. <…>
6 февраля 2007 года, во время нахождения в следственном изоляторе Читы, после окончания рабочего дня <…> защита Михаила Ходорковского и Платона Лебедева (шесть человек), пройдя <…> пропускные пункты, направилась к выходу <…>. Однако входная дверь была преграждена сотрудником охраны. Защите не позволили покинуть изолятор, фактически задержали, и без объяснения причин, под конвоем проводили <…> в кабинет начальника учреждения. <…> В его кабинете хозяевами себя чувствовали сотрудники Генеральной прокуратуры, по требованию которых было учинено фактическое задержание. <…> В кабинете от нас потребовали подписи под документами, которые нуждались в прочтении, обсуждении и выдвижении законных контраргументов. <…> Поскольку текст <…> за подписью Салавата Каримова был составлен в недопустимой, некорректной, угрожающей форме <…>, то защита считала невозможным подписать эти ультимативные документы. Кроме того, рабочее время закончилось, и поэтому защита решила <…> оформить свои возражения на этот документ на следующий день. Однако следователи стали составлять документ об отказе от подписей. После этого защите наконец было разрешено покинуть изолятор.
Новая акция <…> была предпринята 7 февраля около 8 часов утра в читинском аэропорту. <…> Пройдя регистрацию и все виды досмотра, <…> я ждала выхода на посадку. Вдруг все пассажиры услышали вопрос: «Кто здесь Москаленко?». Далее на глазах у пассажиров, находившихся в зале ожидания, ко мне направился сотрудник службы безопасности аэропорта, который в ультимативной форме потребовал, чтобы я последовала за ним. Рядом со мной находились знакомые мне сотрудники западных телекомпаний. <…> Сначала он потребовал прохождения дополнительного досмотра. Выяснив, что, кроме маленькой дамской сумки, у меня ничего нет, <…> сотрудник аэропорта сказал, что необходимо исправить ошибки при оформлении посадочного талона. Когда ему был предъявлен безукоризненно оформленный посадочный талон, он заявил: «<…> Если вы не проследуете к представителям правоохранительных органов, вас снимут с рейса». После этой угрозы сотрудник ушел и появился через некоторое время с большой группой людей. Несколько сотрудников милиции (4—5 человек) оцепили место выхода из зала ожидания, а следователь Юрздицкий И.А. и неизвестный гражданин в штатском потребовали, чтобы я расписалась в ознакомлении с двумя документами: письмом-уведомлением следователя Каримова от 6 февраля 2007 года и подпиской о неразглашении сведений. <…> Учитывая, что я находилась под реальной угрозой снятия с рейса, в условиях фактического задержания и опасности остаться одной, без свидетелей, я была вынуждена принять решение о подписании бумаг. <…>
Перенос следственных действий с Михаилом Ходорковским в Читу нарушает требования уголовно-процессуального закона. Ведение следственных действий по делу Ходорковского и Лебедева в Чите, тогда как расследование дела проводится в Москве (это прямо следует из документов), является незаконным. <…> Крайняя удаленность места проведения следственных действий с Михаилом Ходорковским серьезно ограничивает право на защиту. <…> Акции устрашения, применяемые к защите в последнее время почти ежедневно, должны быть пресечены, и им должна быть дана надлежащая правовая оценка, включая определение персональной ответственности соответствующих должностных лиц <…>».
