Любовники, отцы и невесть кто
Наверное, не совсем правильно (и уж точно – не научно) говорить о «карме» политической истории того или иного государства. Быть может, имеет смысл вести речь о политико-культурных основаниях истории, если, наряду со множеством толкований понятия «политическая культура», представить ее и как систему определенных «образов», присутствующих в политическом воображении общества, а также его отдельных групп.
В означенном смысле – «коллективного воображения» - политическая культура США устроена таким образом, что вот уже несколько десятилетий на почетной должности американского президента чередуются два типа политиков: "герой-любовник" и "отец нации".
Интересно, что образы эти честно поделены между двумя ведущими политическими партиями США.
В послевоенную эпоху за "героев-любовников" отвечала обычно демократическая партия. Вспомним основных поименно. Красавчик Джон Кеннеди, перед обворожительной внешностью которого не устояла, как говорят, сама Мэрелин Монро. Внешность Кеннеди сыграла не последнюю роль в телевизионной составляющей выборов 1960 года (первые прямые теледебаты), в результате чего, как утверждают социологи, «на голосах телезрительниц», в первый и последний раз в американской истории в Белый Дом пришел президент-католик.
Джонсона (да и Форда) пропустим.
Перейдем сразу к Джимми Картеру. Не ахти какой герой-любовник, но точно уж не «отец нации». По американской легенде самый плохой президент США в XX веке, но все-таки знатный «улыбочных дел мастер».
Далее идет, разумеется, сам Билл Клинтон – настоящая «классика жанра», отраженная в тысячах политологических исследований, а также отпечатанная на знаменитом голубом платье стажерки Моники Левински. Плюс ко всему архетипический «тефлоновый президент» (отличный термин политической науки) – президент, от которого отскакивают любые неприятности, любой компромат, любые его собственные оплошности. Его любят, несмотря ни на что. Ну, мы тоже жили при «тефлоновом президенте», нам не надо объяснять, что и кто это такое.
Вспомним, в связи с демократической партией США, и проигравших выборы Гора и Керри, разыгрывавших, кстати, перед электоральной публикой роли не простых плейбоев, а плейбоев интеллектуальных. Последнее, впрочем, простой американский избиратель не очень любит.
Ну и, наконец, нынешний президент Обама - «черный… весь в белом… доме», явный дамский угодник, продвигающий не имидж магнетического мачо или электрического плейбоя, а образ этакого «юноши-мечтателя», способного тронуть сердца, как неспелого девичества, так и переспелой бальзаковской женственности.
За «отцов нации» в США отвечают республиканцы. Первый в списке это, конечно же, Эйзенхауэр. Герою войны, военному, да еще в таком чине, положено быть «отцом нации». Никсон – «отец нации» с имиджем жулика, но почему бы и нет? Отцы разные бывают. Классика жанра – Рональд Рейган, возрастной, религиозный, высокоморальный, беспощадный к врагам американского рейха. Разумеется, исправными служителями отцовского имиджа, а заодно и знатными воителями, выступили и оба Буша - и мистер Фёрст, и мистер Секонд.
Вот и получается, что, согласно всем фрейдистским законам, американская нация мечется на президентских выборах, словно невротизированная дама, между отцом и любовником.
У нас при поздней советской власти было два типа "субъекта политического действия" – стилистически-безвкусные начальники и "интеллигенты - мученики совести". Первые властвовали, вторые сопротивлялись. На выходе из СССР Борис Николаевич Ельцин удивительным образом "кентаврировал" в себе оба этих типажа.
Но заканчивал Борис Николаевич свою политическую карьеру в образе более целостном и близком российской политической культуре – образе византийского, метафизичного монарха-полубога, скорого на расправу и непредсказуемого в деяниях своих.
Сменил его Владимир Путин, человек с имиджем школьного физрука-балагура, способного заставить провинившихся отжаться и запустить школьный класс в долговременный кросс на выживание.
Если бы эта традиция «от полубога к физруку и обратно» укрепилась, можно было бы утверждать, что наша нация, в отличие от американской (разрывающейся между любовником и отцом), мечется между метафизикой и физической подготовкой.
Однако явился нынешний Дмитрий Анатольевич в образе отличника-заучки, выскочки-комсорга, и даже возможно ябеды-моралиста, и все испортил. Нет в нем ни метафизики, ни физкультуры.
Такую отличную, едва-едва нарождающуюся маятниковую модель сломал.
Ну, может все еще и исправится. И византийцы с физкультурниками еще сделают свой величественный «камбэк».