Мнение: знамя реванша
Эта трагедия пронизывает христианский мир: трагедия разделения церквей. Трагедия, на которой слишком многие натерли мозоли. Трагедия, всю глубину которой позволяет понять отправка из Рима в Москву иконы Казанской Божией Матери.
Икона сама по себе демонстрирует различие: это - не `картина`, а окно в невидимое. Она изображает не небесную Мадонну западной традиции, а женщину с лицом, круглым как мир, и кожей, темной как человеческая боль, не - любящую мать, а печальную женщину, которую утешает Христос.
Эта икона говорит о войнах, в которых Восток `спасается` от Запада. Найденная неповрежденной после пожара 1579 года, икона была чтима в Казани, в Москве, в Санкт-Петербурге, ее носили в бой для спасения России: в 1612 она стала знаменем реванша против поляков-католиков. Века спустя ее подняли на битву против захватчиков- шведских протестантов. В Санкт-Петербурге икона `победила` Наполеона, а сегодня кое-кто говорит, что она была и в Сталинграде как последняя линия обороны православной веры, вечно преследуемой и вечно живой. . .
Однако эта икона является и частью католического образного ряда. Ее оригинал (который хранился в Казани) исчез 100 лет назад. Два древних списка исчезли после ленинской революции, которую поначалу католики-`объединители` рассматривали как кару, насланную богом, чтобы сломить православных и открыть путь `обращению` России, то есть, подчинению Папе. Пий XI быстро оставил эту иллюзию, в пользу которой свидетельствовало и явление Мадонны в Фатиме весной-летом 1917 года, произошедшее во время первой мировой войны и еще до того, как Ленин взял власть. Среди тайн, которые поведала `Богоматерь` португальским детишкам (и которые впоследствии появились в письменной форме), было ее безапелляционное предсказание: `Россия обратится в настоящую веру`.
Для православных это была бессмысленная фраза, в которой, казалась, даже не было представления о жертвах, которые через несколько лет понесут миллионы верующих. В прочтении Италии сороковых годов эти тайны, напротив, казалось, говорили, прежде всего, о конце СССР (при той маленькой проблеме, что покончить с ним пытались нацисты) и об обращении русских атеистов в католицизм. Поэтому когда в Соединенных Штатах была выставлена икона, о которой говорили, что это `оригинал` Казанской Божией Матери, католическая образная традиция мобилизовалась. И когда православный митрополит Америки счел ее поздней копией, икону купила как подлинную `Синяя Армия Фатимы`, американский рыцарский орден, духовно связанный с явлением Богоматери в 1917 году. Икону отвезли в Фатиму в ожидании увидеть, как она возвращается в `новообращенную` Россию (из коммунизма в католицизм). Она была подарена Иоанну Павлу II в 1993 году, и он перевез ее в Рим.
И здесь две истории начинают пересекаться. В течение нескольких лет проговаривается идея о том, что папа мог бы лично доставить икону в Россию. Чего не произошло из-за прогрессивного ухудшения отношений между Ватиканом и Москвой. Серия действий папского руководства (создание католических епископатов, назначение епископов), которые на церковном языке означали, что польский папа не признает и не уважает власти Московского Патриарха над своей канонической территорией, глубоко заморозили отношения двух церквей. С другой стороны, держать у себя икону, которая - если она подлинная - принадлежит Русской Церкви, означало потакать чувствам неуважения к православию, вне зависимости от тайн Фатимы.
Нынешнее решение отправить Казанскую Богоматерь в Москву открывает новую и деликатную фазу. В то время, как католики-традиционалисты проклинают `неблагодарного Войтылу`, который отправляет икону в Россию, не обратившуюся в римскую веру, и в то время, как жесткие православные громко заявляют, что католические еретики везут им икону (фальшивую), чтобы обмануть русский народ - обе церкви ощущают всю тяжесть ответственности. Станет ли это неудачным жестом, который поддержит очень высокую напряженность между двумя церквями? Или это будет миссия, которая позволит делегации изощренных посланцев католического экуменизма дать гарантии экуменического настроя Риской церкви? Будет ли это возможностью для диалога, которую не даст упустить новая политико-религиозная реальность, провозглашенная Путиным и Алексием II? Это может показать только время: за всем этим стоят два народа, которые глядят друг на друга с любопытством, подозрением, но часто - с уважением (любовь Запада к `Троице` Андрея Рублева, любовь Востока к Туринской Плащанице в равной степени не имеют границ), и которые ждут. Ждут, что вежливое непонимание превратится в сопричастность. Ждут уже 1050 лет.
