С бедой не справиться в одиночку

Самое жестокое и несправедливое, что может готовить судьба человеку, — это тяжёлая, подчас неизлечимая болезнь его ребёнка.

Повседневная жизнь свидетельствует: от подобных «сюрпризов» никто не застрахован. Идущая последние несколько лет диспансеризация детского населения России выявила злую закономерность: абсолютно здоровых новорождённых немного появляется на свет. По мере взросления на юного человека набрасывается сонм уже не врождённых, а приобретённых недугов, многие из которых грозят инвалидностью. Да и претендующая на объективность статистика свидетельствует: в минувшем году в Иркутской области на 100 тысяч детского населения приходилось около трёхсот несовершеннолетних инвалидов. Можно ли изменить ситуацию к лучшему? Имеет ли детская инвалидность социальные корни или она лишь следствие медицинской патологии? А если это так, то какая из хворей донимает подрастающее поколение особенно беспощадно? Наконец, почему, если верить всё той же статистике, в Приангарье уровень детской инвалидности выше, чем в других регионах Сибирского федерального округа? Обо всём этом мы беседуем с главным педиатром областного департамента здравоохранения Еленой ГОЛЕНЕЦКОЙ.

— Елена Сергеевна, всё-таки почему в Приангарье детишек, приговорённых к инвалидности, больше, чем в соседствующих с нами сибирских областях?

— Я бы поостереглась так уверенно говорить о «приговорённости» к инвалидности. Да, есть и, к сожалению, немало случаев врождённых, наследственных патологий, перед которыми во всём мире медицина пока бессильна. И тут уж не медики в одиночку, а всё общество, претендующее на гуманность, должно заботиться о достойном уровне существования таких людей. Но наука, медицинские высокие технологии с каждым годом обретают новые возможности в диагностике и лечении самых серьёзных заболеваний. В учреждениях здравоохранения Иркутской области сейчас маленьким пациентам и подросткам предоставляется 174 вида высокотехнологичной помощи. Ещё вчера диагноз многих недугов звучал как безжалостный приговор. А сегодня после серьёзного, последовательного лечения юный организм справляется с болезнью, избавляясь от инвалидности. По созданной в департаменте здравоохранения электронной базе данных, кстати, постоянно расширяющейся, мы следим за состоянием здоровья детей в каждом районе Иркутской области. Перед глазами постоянно меняющаяся, но, могу вас уверить, небезнадёжная картина. Вот уже несколько лет реализуется в Иркутской области целевая программа «Здоровый ребёнок», которая, в частности, предусматривает освоение немалых средств на развитие высокотехнологичной врачебной помощи больным детям, на приближение такой помощи к месту жительства больных ребят, что положительно сказывается на состоянии здоровья.

— И всё же в сравнении с другими областями...

— Вы хотите сказать, что у нас детей-инвалидов больше, чем, к примеру, в Кемеровской или, скажем, в Омской области? Но ведь любая цифирь – штука относительная. С одной стороны, статистика действительно засвидетельствовала рост детской инвалидности, с другой – мы больше, чем прежде, выявляем ребят, срочно нуждающихся во врачебном внимании и помощи, потому что в последние три года у нас на периферии очень активно работают выездные бригады высококвалифицированных врачей – узких специалистов. Такой вот своеобразный «эффект бумеранга». Есть и ещё одно объяснение: сегодня наше государство предложило семьям, в которых есть дети-инвалиды, достаточно значимый пакет социальных льгот, и у родителей появился стимул не скрывать болезнь ребёнка, а, наоборот, стремиться её юридически оформить. Наконец, последнее: мало-помалу меняется отношение общества к инвалидам, в том числе и к маленьким. Ещё совсем недавно многие родители отвечали категорическим отказом на предложение оформить инвалидность своего ребёнка, потому что оно им казалось чуть ли не оскорбительным. Теперь реакция совсем иная, соответствующая в конечном счёте интересам хворающих детей. Всё, вместе взятое, отражается на статистических показателях. Говоря так, я никоим образом не пытаюсь смягчить ситуацию: инвалидность ребёнка – всегда родительское горе и одновременно проблема государства. Для нас, врачей, вопрос лишь в том, как мы со своей стороны можем этому горю противостоять.

— И как же? Что противопоставить, например, врождённой патологии? Не случайно же говорят: что на роду написано, тому и быть.

— Ошибаетесь: в наших силах сегодня загодя «прочесть» то, что, как вы сказали, «на роду написано». Диагностикой наследственной, врождённой патологии занимаются врачи медико-генетической консультации, которая, опять же благодаря целевой программе «Здоровый ребёнок», постоянно расширяет свои возможности. Мы в этом году приобрели для неё новейшего оборудования больше чем на миллион рублей.

— Я так поняла, что семейная пара может обратиться в эту консультацию и получить ответ на свой вопрос.

— Да, по рекомендации ли врача, особенно если существует в роду неблагоприятная наследственность, либо по собственной инициативе супруги могут обратиться за советом или даже ответом к врачу – медицинскому генетику. Генетическая служба бюджету обходится недёшево, поэтому она существует и развивается только в областном перинатальном центре. Но для тех, кто озабочен благополучием своего потомства, она бесплатна.

— Я знаю, что за последнее время, особенно когда приоритетный национальный проект «Здоровье» начал обретать вполне реальные черты, в практической медицине нашей области многое изменилось в лучшую сторону. Но, согласитесь, Елена Сергеевна: факторы риска детской инвалидности никуда не исчезли, они по-прежнему отбрасывают тёмную тень на ближайшее и отдалённое будущее области. На ваш взгляд, на какую из них в первую очередь следовало бы обратить внимание?

— Полностью исключить причины детской инвалидности ни одно государство в мире не в состоянии. Если можно так выразиться, они – неизбежная печальная объективность, с которой приходится мириться. Но смягчить удары судьбы, постараться «переиграть» нависшую над маленьким человеком беду — это возможно. Но при определённых условиях.

— И каких же?

— В первую очередь, при полной укомплектованности врачами как поликлинической, так и стационарной помощи больным ребятам. Сейчас, разговаривая с вами, я совсем не хочу, чтобы сложилось такое представление, будто в практическом здравоохранении нашего региона нет острых проблем. В Иркутской области остаётся острым дефицит врачей-педиатров (их на 25% меньше, чем в целом по России и по Сибирскому федеральному округу), с неонатологами положение ещё хуже. Не хватает узких специалистов, особенно в сельской местности. А что такое отсутствие того же неонатолога в детской поликлинической сети? Это значит, что не всегда и не везде удаётся вовремя диагностировать недуг, который впоследствии будет серьёзно угрожать повзрослевшему человеку.

— Но как же так? Ведь и заработную плату повысили участковым педиатрам и медицинским сёстрам, а дефицит столь необходимых детской практической медицине кадров остался прежним?

— Да, повышенную заработную плату получают сегодня именно участковые врачи и медсёстры. Неонатологи получают прибавку к зарплате только в том случае, если они работают в роддомах. А вот в обычной детской больнице, где так необходимы их присутствие, их знания, их интуиция, неонатологи никакой надбавки не получают. Что касается медицинских сестёр неонатологического профиля, то в роддомах их заработная плата в два раза выше, чем в стационарных отделениях патологии новорождённых. Вот почему так велик отток этих специалистов из детских больниц и поликлиник. Квалификация-то одна, остро востребована во всей сети детской службы здоровья, да уровень зарплаты разный.

— Где выход?

— Я думаю, было бы справедливым в программу родовых сертификатов включить и врачей-неонатологов, работающих в больницах. В стационары очень часто малыши попадают сразу из роддомов. Выхаживать их приходится в условиях общего стационара. И труд врачей, спасающих их от, казалось бы, трагической неизбежности, должен соответственно оплачиваться.

— Но разве одни неонатологи испытывают на себе явную дискриминацию! А детские кардиохирурги, а врачи других узких специализаций, работающие в стационарах, – разве их материальное положение лучше? Укрепляя первичную медицинскую помощь, «оттянув» на неё квалифицированных специалистов, мы фактически оголили детские (да и взрослые) стационары. Не потому ли, в частности, так велика очередь на хирургическое лечение детей, страдающих различными пороками сердечно-сосудистой и нервной систем, ведущими к инвалидности?

— Появляющихся на свет таких малышей, срочно нуждающихся в сложном оперативном вмешательстве, действительно много. Не только в нашей области и не только по России. Таково вообще знамение времени. У себя в Приангарье нам удалось несколько выправить положение, поскольку со второго квартала текущего года в областных взрослой и детских больницах маленьких пациентов оперируют кардио- и нейрохирурги, а также травматологи-ортопеды. Деньги на столь высокотехнологичное лечение в рамках приоритетного национального проекта «Здоровье» нам выделены федеральным бюджетом. А в январе наступающего года мы открываем совершенно новое отделение детской кардиохирургии – прошли специализацию на лучших лечебных базах Москвы и Петербурга не только врачи, но и медицинские сёстры, которым предстоит выхаживать малышей после операций. Как видите, стационары тоже «подпитываются» деньгами. Но противоречия в оплате труда медиков поликлинического и стационарного звеньев пока остаются, что в конечном счёте сказывается на качестве лечения. Вообще же, профилактика детской инвалидности – понятие разностороннее и много-гранное. К примеру, сегодня очень серьёзно стоит вопрос о реорганизации детской психиатрической службы…

— Не хватает специализированных стационарных мест?

— Больничных коек достаточно. Но мы ведь сейчас говорим о профилактике инвалидности. Когда ребёнок госпитализируется в специализированное лечебное учреждение, рассуждать о том, что болезнь можно было бы предотвратить, или о том, что поведение ребёнка можно было скорректировать, – уже поздно.

— Чем вообще можно объяснить такой вал психического неблагополучия среди детского населения? В конце концов, психические патологии не передаются, подобно гриппу или другому инфекционному недугу, контактным путём…

— Контактным – нет. Наследственным – да, передаются. Теперь присовокупите постоянные стрессовые ситуации, тяжёлые условия существования, экологическое неблагополучие, которое, по мнению многих психиатров, способно провоцировать недуг, и вы получите более или менее полный ответ на вопрос. Да, ещё не забудьте напряжённые школьные программы, которые далеко не всем ребятам по силам и поэтому тоже провоцируют душевные срывы. Проблема в том, чтобы «перехватить» трудного ребёнка, не дав неврозу, или пограничному состоянию, или отклонениям в его поведении перерасти в хроническое психическое заболевание.

— «Перехватить» ребёнка на пороге стационара?

— Да, именно «на пороге». Но для этого требуется реорганизация всей специализированной амбулаторной помощи. По нашему убеждению, она не должна оказываться в стенах психоневрологического диспансера: это морально травмирует ребёнка, а ещё больше его родителей. Даже оставаясь в штате специализированного лечебного учреждения, детский психиатр, психотерапевт может вести приём в обычной детской поликлинике, в которой ребёнок наблюдается с первых дней своей жизни.

— Елена Сергеевна, мы всё время говорим с вами о врачебной помощи, об усилиях докторов в профилактике детской инвалидности. Но в самом начале интервью вы очень точно заметили, что проблема эта — в компетенции не одной медицины, а всего общества. Какими видятся её истоки с высоты именно такой, более высокой и общей точки обзора?

— С точки зрения социологов, активно провоцирует детскую инвалидность социальное сиротство. Но даже когда больной ребёнок растёт в семье, у многих родителей крайне низок уровень санитарного образования, они пассивны и, похоже, сами не заинтересованы в индивидуальных программах реабилитации своих детей. Чрезвычайно высок уровень детского травматизма, ведущий к трагедиям. Наконец, растёт, несмотря на все усилия врачей, экстрагенитальная заболеваемость у женщин детородного возраста, за которую нередко тяжело всю жизнь расплачиваются их дети.

Детская инвалидность – большая беда. Только сложением усилий родителей, государства и медиков можно если не отвести её удар, то хотя бы ослабить его.