Освоение несметного Иркутска

Чего не хватает Восточной Сибири для процветания.

Все есть в регионе — и нефть, и руды, и чуть ли не самое дешевое в мире электричество, и уникальное озеро Байкал. Но использовать с толком такое богатство, когда климат суров, а инфраструктура неразвита, непросто.

Баррели меха

Герб Иркутской области — диковинный зверь бабр, держащий в пасти соболя. Немногочисленные туристы (в основном китайские), заехавшие в Иркутск, любят фотографироваться рядом с большой статуей бабра с соболем неподалеку от 130-го "модного квартала", исторической улицы с отреставрированными старинными деревянными домами. Соболь в пасти зверя — прекрасный символ всего региона. История Иркутской области связана с природными ресурсами, со всеми плюсами и минусами этой зависимости.

Острог на берегу Ангары, с которого берет начало Иркутск, был заложен отрядом казака Якова Похабова в 1661 году (недавно город праздновал 350-летие, и плакаты, посвященные юбилею, до сих пор висят на улицах). Это был один из многочисленных острогов в Восточной Сибири, поставленных для сбора ясака. Ясак — дань натурой (как правило, мехами), которую требовали с местных племен колонизаторы Сибири. Их конкурентным преимуществом было огнестрельное оружие, хотя применялось оно только против людей, а для пушного промысла не годилось — портило шкуры.

Соболь в XVII веке — ресурс ничуть не хуже, чем нефть, алюминий, золото, уголь, железная руда Иркутской области в новейшей истории. Со всей Сибири ясак поступал в Тобольск, откуда после сортировки и оценки санными караванами перевозился в Москву. Москва же и получала основной профит. По подсчетам историка Олега Вилкова, всего в Сибири в период с 1621 по1690 год было добыто более 7 млн соболей — экспорт этого меха давал 10-20% ВВП Московии.

Оазис в сырьевой пустыне

"За последние 350 лет мало что изменилось,— сетует министр экономического развития области Руслан Ким.— Структура экономики такова, что мы очень сильно зависим от пяти-шести отраслей (нефть и газ, алюминий с электроэнергетикой, золото, РЖД, лес), от крупных налогоплательщиков. В доходной части бюджета где-то 25% — налог на прибыль (в среднем по стране — около 20%.— "Деньги"). Нам недоплачивают практически все. Лес не приносит пока ничего, доходы от РЖД значительно уменьшились, потому что отменили льготы. Относительно недавний закон о консолидированных группах налогоплательщиков основательно по нам ударил. Получается, что территория формирует прибыль, а центр ее распределения не у нас. Нас нельзя сравнивать, к примеру, с Нечерноземьем, со средней полосой — у них бюджеты дефицитные, потому что нет формирующих прибыль предприятий, а у нас они есть, но прибыль уходит в другие регионы. В этом году доходы бюджета упадут на 10 млрд руб., или на 10%, дефицит бюджета будет очень большим — 15%".

Иркутская область — площадка интересов бизнеса федерального масштаба, в основном связанного с природными ресурсами ("Роснефть", "Мечел", "Илим", "Полюс-золото"). При значительной удаленности от густонаселенных экономических центров и труднодоступности многих месторождений энергетика и транспортировка ("Иркутскэнерго", РЖД) тоже являются стратегическими отраслями. Сама область с населением 2,4 млн человек (меньше 1,7% населения России), территорией в две Франции и резко континентальным климатом (перепад годовых температур — до 80°С) не может потребить свое ресурсное богатство. Иркутск с 700 тыс. жителей и еще несколько городов поменьше — редкие оазисы в сибирской сырьевой пустыне. А пустыня богата: 31% российских запасов золота, 11% леса, 8% природного газа, 7% угля, 3% нефти и большие запасы редкоземельных металлов. Министерство природных ресурсов Иркутской области указывает, например, что "здесь расположены крупнейшие в России и на территории бывшего СССР наиболее богатые месторождения тантал-ниобиевых руд". Насколько они богаты, неизвестно — гостайна.

Электричество в чушках

Плюс колоссальные гидроэнергетические ресурсы. На вытекающей из Байкала Ангаре в 50-60-е было построено три ГЭС: Иркутская (в городе сейчас готовятся к ее 55-летию), Братская и Усть-Илимская, а также Мамаканская ГЭС на реке Витим на севере области. Доля ГЭС области в общероссийской выработке электроэнергии --27%. При этом местная энергия дешевая, ее цена — одна из самых низких в мире: $0,02 за кВт/ч для населения и $0,05 за кВт/ч для промпредприятий. Для сравнения, в США — $0,12 и $0,06 соответственно, в Германии — $0,33 и $0,16 (население практически везде в мире платит больше, чем промышленность). Сравниться с Иркутской областью в цене электричества может только Исландия — $0,04 за кВт/ч.

"Мы — фундамент бизнеса региона. То, что получают бизнесы от нас,— низкие тарифы на тепло и электроэнергию — дает им конкурентоспособность на своих рынках,— говорит гендиректор "Иркутскэнерго" Олег Причко.— Это делает регион инвестиционно привлекательным. Но очереди из инвесторов мы не видим. Естественный фактор сдерживания инвестиций — удаленность области: 5 тыс. км на запад, 5 тыс.— на восток, и те преимущества, которые мы даем, съедаются транспортом".

"Идея строительства Братской и Красноярской ГЭС сводилась к не очень удачному геологическому прогнозу,— считает профессор кафедры геоморфологии и палеогеографии географического факультета МГУ Андрей Лукашов.— На бескрайних просторах Среднесибирского плоскогорья в падях речных, небольших долинах находили в очень большом количестве гальку бокситов, руды на алюминий. И было высказано предположение, что, раз в долинах есть галька бокситов, значит, на плато будут чехлы бокситовых руд, как где-нибудь на севере Австралии, как в Индии, Суринаме, на Ямайке. А раз так, надо плавить алюминий, а на это нужно дикое количество электроэнергии. И вот под те бокситы был замысел. А дальше оказалось, что бокситовые месторождения очень небольшие — на Енисейском кряже, еще где-то, но это не те масштабы, которые требовали циклопических строек".

Тем не менее в 1966 году был запущен ныне принадлежащий "Русалу" Братский алюминиевый завод, крупнейший в мире (30% производства алюминия в России, 4% — мирового). Электроэнергия в цене производства алюминия занимает более 75% (алюминий, по сути,— твердое электричество), поэтому именно наличие источника дешевой энергии определяет размещение алюминиевого производства, а не близость к источникам сырья. Так или иначе, глинозем приходится в основном поставлять из Казахстана, Гвинеи и Австралии. Точно так же поступает, кстати, и богатая гидро- и геотермальными источниками электричества Исландия — развивает энергоемкое производство алюминия.

"БрАЗ — одно из лучших предприятий холдинга,— говорит Руслан Ким.— Если цены на алюминий упадут, и "Русал" будет принимать решения о закрытии предприятий, БрАЗ — последний в очереди". Согласно данным, предоставленным "Деньгам" руководством предприятия, работники тоже чувствуют себя неплохо: средняя зарплата в регионе — 30,5 тыс. руб., на заводе — более 50 тыс. руб. (всего на БрАЗе трудится более 5,4 тыс. человек).

Регион в цифрах

Источник: Росстат.

Сырьевые осложнения

Регион имеет массу перспективных проектов — тут и увеличение передела того же алюминия, и освоение новых месторождений золота и редкоземельных металлов. Но все проекты упираются в необходимость вложения огромных средств с нескорой отдачей. И как правило, становятся заложниками колебаний цен на сырье.

Относительно неплохо, несмотря на негативную конъюнктуру, чувствует себя Коршуновский ГОК — комплекс по добыче и обогащению железной руды в моногороде Железногорск-Илимский, принадлежащий проблемному ныне "Мечелу". "Сегодня рынок демонстрирует отрицательную динамику, и это касается не только нас,— говорит гендиректор УК "Мечел-Майнинг" Павел Штарк.— Упали цены на металл, потянули за собой цены на уголь, на металлургическое сырье. По всему миру металлургические предприятия закрываются, сокращается производство, люди оказываются без работы. Но на этом фоне наш комбинат имеет солидный запас прочности. Даже в кризисные 2008-2009 годы он работал с прибылью. В 2013-м средняя цена на железорудный концентрат находилась на уровне 2400 руб. за тонну. Это достаточно комфортная цифра для предприятия, позволяющая обеспечивать операционную деятельность и производить техническое перевооружение".

"Добыча золота и других металлов — она же не в центре города, она черт-те где, и тащить туда сетевое строительство очень недешево. Все это должно попасть в инвестпрограмму. Если попадает в инвестпрограмму — попадает в тариф. Если попадает в тариф, это оплачиваем мы с вами, потребители электроэнергии. Есть другой вариант: договор технологического присоединения и плата за него. Если бизнес захочет протянуть линию — очень хорошо, пусть платит, подключается. Поэтому наши золотодобытчики ("Полюс-золото") взяли дизели на 35 мВт, но потом решили тянуть линию из Пеледуя, что сейчас и делают",— описывает ситуацию Олег Причко. Однако многие в области сомневаются в обоснованности этого решения — зимой на вилюйских ГЭС энергии нет, река замерзает. К тому же золотодобыча — локальная проблема, и линия из Якутии проблем всего энергодефицитного Бодайбинского района Иркутской области не решает.

Выжить под санкциями

"Напрямую санкции на нас не влияют, в техническом смысле мы с зарубежными партнерами контактируем довольно ограниченно. Но санкции привели к ограничению рынка капитала. Ставки для нас выросли практически в полтора раза: год назад было 8-8,5% а сейчас уже 12-12,5%, притом что мы — заемщик высшего уровня надежности. У нас 3,5 млн тонн угля заготовлено на зиму, в деньгах — 3,5 млрд руб., еще 5-7 млрд — обеспечение тепловых сетей, подготовка к отопительному сезону — затраты уже понесены. При этом далеко не все потребители расплачиваются. Вот, к примеру, компании, подведомственные Министерству обороны, расплачиваются далеко не всегда, не вовремя и не в полном объеме. Управляющие компании тоже собирают деньги с населения и тратят их зачастую по своему усмотрению, ни за что не отвечая, хотя сами жильцы платят. С учетом резко выросшей цены заемных денег для всех энергетиков очень важно как-то дисциплинировать покупателей электроэнергии",— рассказывает Олег Причко.

Хоть область и зависима от ресурсов, есть высокотехнологичные исключения — авиапром. Сейчас Иркутский авиазавод в основном работает на оборонку — порядка 70% продукции производится в рамках ГОЗ (многоцелевой боевой самолет Су-30СМ, учебно-боевой самолет Як-130). Но будущее корпорации "Иркут" во многом связывают с серийным производством среднемагистрального лайнера нового поколения МС-21 (вместимость 130-212 человек в зависимости от модификации, дальность полета до 5200 км). "Серийные поставки МС-21 "Иркут" начнет в 2017 году,— говорит директор по экономике и финансам Иркутского авиазавода Алексей Поляков. — С 2020 года доля гражданской авиационной техники в продукции Иркутского авиазавода будет преобладающей". Портфель заказов уже сформирован.

Проект МС-21 изначально предполагал большую степень локализации производства относительно "суперджета" SSJ-100. Тем не менее кооперация с зарубежными фирмами большая — от авионики до двигателей PW1400G, разработанных американской Pratt & Whitney специально под МС-21. Поэтому параллельно была запущена программа отечественного двигателя ПД14. Если все пойдет по плану, у России скоро появится собственный современный среднемагистральный лайнер — из передовых композитных материалов и с экономичным двигателем (завод обещает снижение эксплуатационных издержек на 12-15% по сравнению с самолетами текущего поколения). Но для запуска модели в серию все же важна кооперация с Западом — в заводской брошюре, посвященной МС-21, упоминается несколько зарубежных поставщиков.

Хайтек-проекты ищет и другой лидер региона — "Иркутскэнерго". И опять чтобы капитализировать дешевое электричество. Решение — дата-центры. "60-65% в издержках дата-центра — цена электроэнергии,— говорит Олег Причко.— Мы нашли площадку, рассматриваем проект на 15 мВт, ведем переговоры с "Яндексом", МТС, китайскими, корейскими инвесторами. Если все пройдет успешно, есть еще перспективная площадка под 100-150 мВт. Но здесь сочетание цены электроэнергии и цены трафика, которая повыше, учитывая удаленность региона,— будем искать какой-то баланс".

Теснота в малом

Малый и средний бизнес — явно не козырная карта региона. Ниши заняты и перенасыщены. В том же Иркутске конкурирует и демпингует 127 контор такси. "Ну не надо в районе 14-ю парикмахерскую открывать, рынок конечен, больше голов не станет! Пытаемся объяснить это людям. Но несут бизнес-планы, обижаются некоторые",— рассказывает Руслан Ким. Вроде бы для потребителя и хорошо, но условия выживания в таких нишах предельно жесткие. Да и столь насыщенный рынок малого и среднего бизнеса говорит о высоком уровне скрытой безработицы в регионе. Впрочем, и официальная (по методологии МОТ) немаленькая.

Другой проблемный бизнес — туризм. Здесь тоже огромный нереализованный потенциал, но, как его реализовать, не совсем понятно. Туристов мало — далеко, дорого, и для массового потребителя туруслуг неинтересно. Даже к жемчужине региона, озеру Байкал, поток отдыхающих небольшой. Летом худо-бедно туристы есть (в основном китайские), зимой же просто пусто. Власти хотят развить "круглогодичный календарь событий" в регионе Байкала, задействующий, например, горнолыжные курорты зимой. Однако самые красивые места Байкала относительно труднодоступны, например остров Ольхон и тамошнее "Малое море". Кроме того, не все турбазы на Байкале имеют стабильный источник электроэнергии (работают на дизель-генераторах), нормальные водопровод и отопление, горячую воду. Проще говоря, вопрос не просто в маркетинге, а в вечной российской проблемной паре — инвестициях и инфраструктуре.

На местах

Руслан Ким: Мы смотрим на зависимость не только от промышленности

Отдаленные поселения и моногорода — болевая точка региона. Это 380 тыс. человек, 15% жителей, и ситуация там под постоянным контролем властей. Министр экономического развития Иркутской области дает картину проблемных населенных пунктов в подробностях.

Шелехов. Алюминиевый завод "Русала", ИркАЗ, более или менее нормально себя чувствует, насколько это возможно при нынешней конъюнктуре алюминия. Сейчас тонна алюминия стоит $1,9 тыс., год назад было $1,7 тыс., все же чуть лучше стало. Из Ангарска и Шелехова очень высока маятниковая трудовая миграция в Иркутск. От Ангарска до Иркутска 40 км, от Шелехова — 10 км, ничто по московским меркам. Фактически эти три города — миллионная агломерация, южное сердце всей Иркутской области.

Саянск. Там прибыльное предприятие по производству поливинилхлорида, "Саянскхимпласт", 40% производства ПВХ России, все нормально, спрос на ПВХ хороший.

Железногорск-Илимский. Два предприятия "Мечела", Коршуновский ГОК и рудник, они взаимосвязаны друг с другом, дают железорудный концентрат необходимого качества. В случае банкротства "Мечела" люди вряд ли останутся без работы, ведь предприятия являются прибыльными.

Усть-Илимск. Ситуация стабильная. Производство целлюлозы на градообразующем ЛПК группы "Илим" за год практически не изменилось. Увольнений на предприятии не планируется.

Черемхово. Монозависимость от другого актива Олега Дерипаски, "Востсибугля". За последние два года объем добычи угля там сократился более чем на 10%. Основная причина — снижение спроса на угольную продукцию в связи с уменьшением потребности в перетоке электроэнергии за пределы области. Произошло это из-за запуска Богучанской ГЭС и выхода на полную мощность после аварии Саяно-Шушенской ГЭС. Ключевым инвестиционным проектом в Черемхово остается строительство завода по производству железа прямого восстановления с созданием к 2017 году около 800 постоянных рабочих мест. Малый бизнес дал около 600 рабочих мест.

В Байкальске в декабре прошлого года закрыли ЦБК, это почти 2 тыс. человек. Часть людей мы устроили на ТЭЦ. Из 15 тыс. населения 2 тыс. трудились на комбинате — считай, треть трудоспособного населения. Там не очень много вариантов создания рабочих мест — экологическая зона, можно только что-то очень безвредное. Предприятия пищевой промышленности планируем открыть, агропарк, рекреационную зону. Но самая тяжелая ситуация сейчас именно в Байкальске.

Тулун. В 2008 году закрыт разрез "Тулунский" "Востсибугля". Помогает расположение Тулуна на Транссибе и федеральных трассах М-53 и "Вилюй", в городе развивается малый бизнес, в основном в сфере придорожного сервиса.

Усолье-Сибирское. Там умер химпром. "Нитол", проект Роснано и Сбербанка по выпуску поликристаллического кремния, нужного для солнечных батарей, приказал долго жить. Пока производство делали, китайцы обвалили рынок, цена кремния упала на порядок (с $260 за килограмм в 2008 году до нынешних $20.— "Деньги"). В Китае запустили 24 завода, теперь сами вынуждены 12 закрыть из-за перенасыщения рынка. Усолье-Сибирское сейчас выживает за счет наличия федеральной трассы М53 и малого бизнеса. Если бы не сфера услуг и торговли, проблема была бы еще острее. Тем не менее ситуация тяжелая: на "Нитоле" порядка 300-400 человек осталось, более 2 тыс. уже сократили.

Хотя официально моногородов восемь, мы смотрим на зависимость не только от промышленности, но и от инфраструктуры. Здесь тоже есть проблемы.

Алзамай, Нижнеудинск. Эти поселения очень зависимы от железной дороги. Огромные вагоноремонтные депо. Вагоны раньше были в РЖД, сейчас полностью в частных руках, и все стремятся снизить издержки. Следим за ситуацией.