Мой Иркутск
Дух злой вести из каждой подворотни тянется. Каждому свой, но не каждый до срока его слышит. Это мой Иркутск.
Его лик кажется бесшабашным, нараспашку открытым, Иркутск потерял шапку и без шапки до самых морозов – голова выстыла – шальная. Глаза прозрачные, добрые, но лживые. Иркутск – интеллигентствующий нищеброд, трясущей деньгой когда есть, выстраивающийся дворцами, и скромно лежащий деревяшками старых усадеб, мол и так сойдет, без глаза, без реставрации – лишь бы до тепла дотянуть.
И так всегда и во всем. Парадоксально, как олицетворение русской национальной харизмы. Вот он проспавшийся, умытый - глаза отражают улицы, в облике наглаженность – а дух злой вести никуда не девается. Ходишь с оглядкой.
Влюбляешься, конечно. Нельзя не любить такого ясноглазого, взбаламученного и нервного, кидающего к твоим ногам все свои дары – ожерелья огней, длинные атласные ленты улиц, скрученные кружева переулков. Обманывающего, конечно. Безбожно завирающегося. Влюбляешься. Истомой полнишся, тянешься к нему, думаешь – этот мой, этот для меня, и потом никогда отпустить не хочешь – ну гуляй, авось нагуляешься когда.
Веришь, конечно. Мы с тобой будем жить долго и счастливо, да! Пока смерть не разлучит, а после смерти тоже не разлучимся. Веришь всему, что преподносит. Искренен до изнеможения этот мой Иркутск – пропадающий, сбегающий, хлопающий дверью, возвращающийся, ластящийся модностью магазинов, пропахший чужими запахами, весь чужой до последнего камня, отстраненновитринный, надменный архитектурой вычурной, холодный и пустоглазый безличьем хрущевок, шляющийся черте где, пугающий выбоинами дорог, ссадинами асфальта, синяками граффити, шрамами строек, матерящийся трущобами задворок, смраднопохмельный водами Ушаковки, дурманящий дорогим флером ангарской прозрачной воды, клянущийся истошно церквями напуганными, скрывающий наколки тюрьмы в обшлагах культуры, шелестящий скверами проникновенно, красноречивый библиотеками, азартный гоп-стопом дальных районов, молодой, подтянутый, с мелким проблеском седины гранитных набережных, выстреженный висками газонов, заросший крапивой до самых плечей окраин, горячий от солнца редких пылких страстей и стылый морозами безразличия, холодный до самого сердца ...
... скажи, какую весть приготовил ты мне, ненаглядный?
