Утро Бюрократова

Ранним октябрьским утром депутата Заксобрания Ивана Бюрократова ждал пренеприятный сюрприз. Выглянув в окно, Иван Петрович вынужден был констатировать неожиданное наступление зимы.

- Форменное безобразие, - покачал головой чиновник. – Что хотят, то и творят. Считаю необходимым внести на рассмотрение вопрос об урегулировании смены времен года.

Увы, сетования депутата зиму не отменили. Нужно было немедленно рассмотреть другой вопрос – как добираться до работы. Конечно, можно было бы и вовсе не добираться, но в этот день Ивану Бюрократову была назначена встреча с губернатором.

Готовь сани летом, а телегу зимой, гласит народная мудрость. Сани Ивана Петровича, конечно, готовы к зиме не были (как и сани других многочисленных автовладельцев – заметим в скобках). Ехать на летней резине было бы самоубийством.

Позвонил в такси. «Скользко очень», «Машин нет», «Час подождете?»… Ждать было нельзя.

- А не добраться ли мне на общественном транспорте, - осенило Ивана Бюрократова, и он ясно вспомнил свой предвыборный слоган «Народ, я с тобой!».

***

Выйдя на остановку, Иван Бюрократов подумал было, что там идет какой-то митинг: народу – тьма.

Но, как оказалось, все эти люди пришли сюда не для того, чтобы митинговать, а для того, чтобы сесть в маршрутку. Иван Петрович со свойственной ему вежливостью решил пропускать вперед дам. Последние спешили отблагодарить джентльмена увесистыми толчками острых и полных локтей и презрительными взглядами.

На часах тем временем было уже 8:30. Бюрократову пришлось сменить тактику. Народ, я с тобой!- снова вспомнилось депутату и, воодушевленный слоганом, он ворвался в маршрутное такси, забыв пригнуть голову на входе. Предупредительная табличка «Берегите рога» почему-то висела лишь внутри салона.

Из окна маршрутки толпа на улице показалась Ивану Петровичу стадом обезумевших обезьян, но он тут же прогнал эту мысль, осознавая, что он и сам лишь недавно был в этой толпе. А он ведь не обезьяна, он политик.

В маршрутке было интересно. «Общее число мест – 12, общее число пассажиров - 12», «Перевозка стоящих пассажиров запрещена», - гласили желтые таблички. Но ни водитель, ни пассажиры, видимо, не умели читать, так как набившихся в маршрутку было не меньше 18.

Сидели буквально друг на друге. А на крутом повороте стоявшая посреди салона крупная дамочка плюхнулась на колени депутату. Именно тогда Иван Петрович ощутил всю свою близость к народу.

Лица у пассажиров были весьма безрадостные. Иван Петрович попробовал было заговорить с гражданами, но никто не услышал его воззваний, потому что, по несчастному стечению обстоятельств, юной девушке, сидевшей рядом, позвонил возлюбленный.

- Так, и где ты был вчера? Ах с друзьями! Хватит врать мне. Мне сказали, что ты был со Светкой. Ах ты ничего не знаешь! Да ты знаешь, кто ты?

Пассажиры молчали, с уважением выслушивая трагическую историю любви. Иван Петрович молчал вместе с народом – из чувства солидарности. Кто-то с заднего ряда тоненьким голоском пропищал «На Байкальском, пожалуйста». Но водитель не слышал – не желая портить настроение телефонными мелодрамами, он прибавил радио. «Владимирский централ, ветер северный» - разрывались колонки.

Остановку, конечно, проехали. Тогда тоненький голосок из заднего ряда вдруг окреп.

- Куда прешь-то?! Я же на Байкальском просила! Врубит свою музыку и не слышит ничего!

- Орать надо громче!

«Водитель обязан объявлять остановки», «Водитель должен быть вежливым и предупредительным с пассажирами», - прочел Бюрократов в документе, набранном 6-ым кеглем, сиротливо болтавшемся в мультифорке на оконном стекле.

- Нужно будет сделать замечание и по возможности привлечь к ответственности, - подумалось было Ивану Петровичу. Но мысль куда-то улетучилась при виде огромного, слегка беззубого лица водителя.

Предприняв очередную неудачную попытку вступить в диалог с гражданами и придя к выводу, что утром они не очень разговорчивы и не отличаются хорошей памятью (как ни старался Бюрократов воспроизвести свою улыбку на предвыборных плакатах, его никто не узнал), Иван Петрович погрузился в сон. Проснулся уже на повороте к скверу. Набрав побольше воздуха, заорал: «На остановке, будьте добры» и достал бумажник.

Когда Бюрократов протянул водителю тысячерублевую купюру, лицо последнего (который должен быть вежливым и предупредительным) стало пунцовым от ярости.

- Ты что, издеваешься надо мной? 12 рублей дай!

- Нет у меня. Только тысячи.

- Ты еще раз хорошо подумай. Убирай свою тысячу и дай мне 12 рублей.

- Правда, нет (Бюрократову уже стало совсем страшно, он позабыл о своем депутатском могуществе и сердце его отчаянно билось).

- Ну, мужик, я тебя предупреждал.

Водитель взял купюру и протянул депутату пластмассовую бутылку, набитую десятиками, пятаками и двушками.

- Сдача. 988 рублей. Пересчитаешь дома.

Хлопнув дверью (совсем забыв, что надо «закрывать душевно, а не от души»), Иван Петрович поплелся с бутылкой в Серый дом, под впечатлением от встречи с народом и думая: надо бы заменить шины на машине.