Пять вещей, которые нужно знать о визите Си в Москву
Председатель КНР Си Цзиньпин станет самым статусным и дорогим гостем на московском параде Победы 9 Мая, от участия в котором отказались большинство приглашенных мировых лидеров.
Присутствие Си на Красной площади вместе с Владимиром Путиным будет подано российскими государственными СМИ как свидетельство того, что попытки Запада изолировать Россию провалились. За пропагандистским шумом следует обратить внимание как минимум на пять причин, по которым поездка китайского лидера в Москву нечто большее, чем визит вежливости.
Символизм: спиной к Азии, лицом к Китаю
Во времена СССР западные советологи пытались угадать аппаратные расклады в советском руководстве по расстановке лидеров во время торжеств на Красной площади. В этом смысле картинка, которую увидят телезрители 9 мая, даст однозначный расклад хотя бы по одному из важнейших направлений внешней политики Кремля – провозглашенному еще в 2012 году «повороту на Восток». За год, прошедший с момента присоединения Крыма и начала боевых действий на востоке Украины, единственным серьезным партнером России в регионе оказался Китай. Присутствие президентов Вьетнама и Монголии мало что меняет. Список отказавшихся ехать в Москву азиатских лидеров куда длиннее: премьер Японии, президент Южной Кореи, почти все лидеры стран АСЕАН. Даже давний партнер Индия будет представлена вторым лицом – президентом Парнабом Мукерджи, а не премьером Нарендрой Моди.
Столь массовая неявка объясняется не только нежеланием азиатских стран портить отношения с США в условиях растущей напряженности в регионе. Россия с ее крохотной долей в торговле АТР (около 1%) и неумелым участием в интеграционных площадках вроде восточноазиатских саммитов за прошедшие годы так и не смогла стать для большинства стран Азии настолько важным партнером, чтобы оказывать ей в трудное время хотя бы символическую поддержку. Давление Вашингтона не стоит преувеличивать, ведь санкций за то, что кто-то из азиатских лидеров решил бы посетить Москву, Америка не введет. Тем не менее даже краткосрочное раздражение администрации США оказывается более значимым, чем потенциальные выгоды от дружбы с Кремлем. Без участия председателя КНР список иностранных гостей на параде Победы производил бы совсем удручающее впечатление, и в Пекине это прекрасно понимают. В этих условиях присутствие Си Цзиньпина на Красной площади означает, что поворот России к Азии окончательно становится поворотом к одному Китаю.
Оружие для дракона
О контрактах на поставку оружия редко объявляют в момент их подписания. Сообщать о сделках спустя полгода-год после их заключения – типично для российского ВПК. В этом смысле от визита Си Цзиньпина и его переговоров с Путиным 8 мая вряд ли следует ожидать новостей уже сейчас. Однако вопрос об экспорте российского вооружения наверняка будет обсуждаться.
После недавнего интервью гендиректора «Рособоронэкспорта» Анатолия Исайкина, в котором он рассказал о контракте с КНР на поставку самых передовых на сегодняшний день систем противовоздушной обороны С-400, можно говорить о начале нового этапа в военно-техническом сотрудничестве Москвы и Пекина. Еще пять лет назад высокопоставленные военные и топ-менеджеры «Рособоронэкспорта» отказывались даже обсуждать возможность продажи Китаю современных систем. Именно поэтому военно-торговое сотрудничество с Китаем, за счет которого российская оборонка во многом выжила в 1990-е (доля китайских заказов не падала ниже 30%, а в некоторые годы превышала 50%), к концу второго срока Путина переживало спад. Во-первых, Москва всерьез опасалась копирования своей техники и последующей конкуренции со стороны дешевых китайских аналогов на своих традиционных рынках вроде стран Ближнего Востока и Латинской Америки. Во-вторых, важным фактором были соображения безопасности Сибири и Дальнего Востока в случае гипотетического конфликта. Теперь же, судя по сделке с С-400, обе некогда незыблемые догмы могут быть пересмотрены.
Прежде всего, в российском экспертном сообществе идет переоценка способностей китайского ВПК к собственным инновациям. По мнению наиболее авторитетного отечественного специалиста в этой области из Центра анализа стратегий и технологий Василия Кашина, китайская оборонка значительно продвинулась в собственных разработках и уже не занимается исключительно слепым копированием российских образцов. В нескольких критических технологиях у России есть сейчас окно возможностей для выхода на китайский рынок, которое через несколько лет может закрыться. В этом смысле пример с С-400 – возможная модель будущего сотрудничества, когда китайцы получают очень передовой по своим характеристикам комплекс, а в России уже на подходе более совершенный С-500 (примерно так решают проблемы китайского копирования многие западные компании).
Более интересен вопрос об оценке в Москве китайской военной угрозы для Дальнего Востока и Сибири. Российские военные – поклонники старой максимы о том, что «важны возможности, а не намерения». И хотя в советские времена на дальневосточном театре держались сотни тысяч солдат и огромное количество техники (китайцы отвечали тем же самым), сейчас приходит понимание, что обычными средствами сдержать гипотетическое наступление китайской армии будет невозможно – отставание уже слишком велико, разрыв в потенциалах двух армий на Дальнем Востоке не закрыть даже за многие годы усиленного финансирования.
Скорее всего, для сдерживания гипотетической угрозы со стороны Китая Россия в любом случае будет полагаться на ядерное оружие – имея в виду даже малую вероятность удара по своей территории, Пекин никогда не решится на авантюры. Более сложный сценарий – «зеленые человечки», то есть захват власти на российской территории группами этнических китайцев и провозглашение автономии. Однако этот сценарий возможен лишь при значительном демографическом присутствии китайцев в приграничных регионах России, которого просто нет. Хотя надежной статистики не существует, максимальная реалистичная цифра китайцев в Дальневосточном федеральном округе – до 250 тысяч человек при населении округа 6,2 млн.
Наконец, все же важны и намерения. Императив, по которому Китаю якобы жизненно необходимо расширяться на север, – фантом. У Пекина вполне есть деньги, чтобы покупать нужные ресурсы на Дальнем Востоке, а не рисковать ради доступа к ним конфронтацией с ядерной державой. А если ресурсы вдруг отказываются продавать по соображениям «национальной безопасности», есть масса более сговорчивых поставщиков.
Связанные одной сетью
Помимо обсуждения обычной оружейной тематики, от переговоров 8 мая можно ждать прорыва еще на одном важном направлении – сотрудничестве Москвы и Пекина в киберпространстве. Документ планировалось подписать еще в ноябре 2014 года во время встречи Путина и Си на пекинском саммите АТЭС, но в итоге стороны решили значительно расширить документ. В первоначальной версии речь шла о мерах доверия в киберпространстве по аналогии с подписанным в 2013 году российско-американским соглашением, предусматривавшим создание горячих линий и систем обмена информацией на случай киберинцидентов. Согласно проекту документа, опубликованному 6 мая на сайте правительства РФ, суть соглашения в том, чтобы создать каналы связи при общем понимании угроз в киберпространстве, среди которых – вмешательство третьих стран в суверенные дела других.
Впрочем, по некоторым данным, Москва и Пекин работали и над закрытой частью соглашения, в которой речь пойдет уже о создании совместной резервной инфраструктуры DNS. Российские чиновники утверждают, что совместная инфраструктура будет использоваться в случае, если США захотят отключить Россию или Китай от интернета – технически это будет возможно сделать в течение суток.
Насколько угрозы создания «параллельного интернета» реальны, можно будет понять только в том случае, если будет опубликована техническая часть соглашения (а это маловероятно). Независимые эксперты (например, консультант ПИР-Центра Олег Демидов) полагают, что технически создать альтернативу интернету очень сложно – своей DNS-системы будет недостаточно. Не исключено, что соглашение – еще один инструмент в тактике давления Москвы и Пекина на Вашингтон с требованием реформировать систему глобального управления интернетом и ее ключевого элемента Корпорации по управлению доменными именами и IP-адресами (ICAAN). В любом случае готовящийся документ – первая важная веха в сотрудничестве РФ и КНР в киберпространстве. К сближению Москву и Пекин подталкивает и то, что в обновленной редакции киберстратегии США именно РФ и КНР указаны как наиболее вероятные предполагаемые противники.
Торговля: дотянуть до $100 млрд
Как ни странно, двусторонняя торговля – та область российско-китайского сотрудничества, в которой за год после присоединения Крыма произошло не так много заметных изменений. Как показывают данные российской статистики, по итогам 2014 года товарооборот между двумя странами не только не вырос, но даже сократился на 0,8%, до $88,4 млрд. Виной тому падение цен на нефть в четвертом квартале. Данные китайской статистики более оптимистичны и показывают рост на 6,8%, до $95,3 млрд (разрыв в цифрах может объясняться, среди прочего, контрабандой).
Для России Китай – это 11% внешнеторгового оборота и первый партнер на протяжении четырех лет. Для Китая РФ – менее 2% торгового оборота и девятый партнер. При этом за первый квартал 2015 года объем торговли упал на 33,4%. По мнению бывшего торгпреда РФ в КНР (ныне возглавляет представительство Сбербанка) Сергея Цыплакова, это падение связано с хроническим кризисом российского экспорта в Китай, который по-прежнему состоит в основном из сырья. В нынешней ситуации упавших цен на углеводороды пробить планку товарооборота в $100 млрд к концу 2015 года, как планировали лидеры еще пару лет назад, вероятно, не получится.
Существенный рост может дать расширение торговли нефтью и газом. Но тут от визита Си Цзиньпина вряд ли стоит ожидать реальных прорывов. Сейчас Китай заинтересован в российских углеводородах меньше, чем несколько лет назад. Глобальное падение цен делает поиск новых источников менее актуальным, а существующие импортные контракты (в том числе газовые – трубопроводы из Туркмении и Мьянмы, а также терминалы по приему СПГ) вполне удовлетворяют потребности КНР, особенно с учетом замедления китайского экономического роста. Во-вторых, в Пекине понимают, что время работает на них: санкции с России не снимут, ее положение будет ухудшаться, а переговорная позиция – слабеть. В-третьих, в условиях неопределенности в России, в том числе непоследовательной налоговой политики в отрасли, китайцы не спешат рисковать. Наконец, военная ситуация на Украине неясна – в любой момент можно ждать нового обострения и новой порции западных санкций.
Меньше всего Китаю сейчас интересен проект газопровода «Алтай», который так нужен «Газпрому» для торга с ЕС (ресурсной базой будут те же месторождения Западной Сибири, с которых идет газ в Европу). В Синьцзян-Уйгурском автономном районе 30 млрд кубометров газа Китаю не нужны, его еще предстоит транспортировать за тысячи километров на восток КНР. А значит, ориентиром для цены будет дешевый туркменский газ, что явно не устраивает «Газпром». Не исключено, что партнеры пойдут навстречу Москве и подпишут очередное промежуточное соглашение, но реальной сделки ждать вряд ли стоит.
Встать на Шелковый путь
Одним из важнейших событий 8 мая может стать подписание рамочного документа о сотрудничестве России и Китая по инициативе «Экономический пояс Шелкового пути». Российское руководство долгое время относилось к этой инициативе с подозрением, опасаясь, что реализация китайского проекта приведет к снижению влияния Москвы в Центральной Азии. Однако сейчас в финансово-экономическом блоке правительства появилась такая точка зрения, что инициатива Шелкового пути вполне совместима с российскими интересами, если в схеме будет участвовать Евразийский экономический союз.
Согласно этому подходу, России нужны китайские инвестиции в инфраструктуру, которые придут в рамках пояса Шелкового пути, а Евразийский союз можно позиционировать как нужный Пекину инструмент для сокращения таможенных барьеров на пути товаров из КНР в ЕС. Сторонником этой позиции можно считать первого вице-премьера Игоря Шувалова, который выступил в марте на экономическом форуме в Боао с призывом наладить диалог между Евразийским союзом и инициативой Шелкового пути. Китайская сторона явно не против работы в формате Евразийского союза – это заметно по географии нынешнего турне Си Цзиньпина, который до Москвы посетит Астану, а затем поедет в Минск.
С другой стороны, в российском руководстве, особенно в силовом крыле, по-прежнему есть серьезные опасения относительно китайского присутствия в регионе. Документ (если он будет подписан) и конкретные формулировки, которые в нем будут использованы, могут дать ответ на вопрос, какая из сторон дискуссии внутри российского руководства берет верх.
