«Республика многое может предложить стране»: Алдар Бадмаев о тенденциях в экономике Бурятии

Бабр пообщался с экономистом, бывшим советником главы Бурятии Алдаром Бадмаевым. Темами для обсуждения стали тенденции в бурятской и российской экономике, урон от санкций и перспективы роста в республике. Также эксперт рассказал об уровне доходов и расходов республиканского бюджета.

Какие позитивные и негативные тенденции наметились в экономике Бурятии и России в целом? Что ее ждет в будущем?

Экономика России имеет огромный предел устойчивости. Он связан, прежде всего, с огромной территорией, с огромными ресурсами, которые мы можем продавать десятилетиями. Как выясняется, мы можем продавать их со значительным дисконтом к рыночной цене, но это все равно выгодно. Благодаря этому спад экономики России оценивается теми или иными экономистами всего в 2-4%. В самом начале марта 2022 года курс рубля рванул вверх, уровень жизни упал, а цены выросли. Эта ситуация длилась примерно месяц. Еще несколько месяцев мы переживали последствия, некоторые из них до сих пор не ликвидированы. В частности, речь идет о возросших ценах на автомобили, на недвижимость.

Россия нормально пережила все последствия, прогнозы были намного суровее. Однако мы с особой остротой ощутили нехватку высокосложных отраслей, например, производство микросхем, высокосложной электроники, станков, оборудования. Это всегда был проблемный сектор еще со времен Совесткого Союза. За последнее десятилетие отставание от ведущих держав было гигантским, сейчас мы его не можем компенсировать. Наиболее остро это ощущается в самолетостроении, производстве бытовой и военной электроники.

В Бурятии есть подобные пострадавшие производства?

Авиационный завод выпускает вертолеты. Есть заводы, где создаются управляемые системы высокоточного оружия. Сейчас у них есть проблема с комплектующими. Еще в 70-е годы прошлого столетия для преодоления дефицита запчастей был построен завод автоматизированных систем, его остатки до сих пор стоят на юго-западе Улан-Удэ. Завод вырос из цеха приборостроительного оборудования, и он был рассчитан на производство микросхем.

Если бы это производство сохранилось и развивалось, сейчас Бурятия выпускала бы чипы. Пусть они были бы не шесть и не десять наномикрон, но хотя бы 30, 40, 60. Этого бы уже хватило для производства тех же «Калибров» (крылатая ракета — Бабр) и другого высокоточного оружия. Но завод погиб в девяностые годы, оттуда все растащили. Что касается будущего экономики России, я считаю, что при самом худшем сценарии развития событий она сможет удерживать давление в течение 2023 года.

Поставки из ряда дружественных стран, на мой взгляд, позволят снять острый дефицит комплектующих в микроэлектронике и так далее. Что касается Бурятии, то республика, как и все регионы, находящиеся на востоке страны, находится в наиболее благоприятном положении. Регионы примыкают к Китаю и к Монголии, которые дружественны России. Мы находимся на острие поворота на Восток — основного мейнстрима в экономике России за последние месяцы.

То есть близость к границам восточных государства может позволить Бурятии и другим регионам Сибири и Дальнего Востока возвыситься над западными регионами России в экономическом плане?

Люди, например, бегут из Курской, Белгородской областей. У Карелии остановились продажи леса в Финляндию. Западные приграничные регионы уходят в минусы со страшной силой. Тем временем в Бурятии и в ДФО увеличиваются транзитные возможности. Вообще вся транспортная инфраструктура Дальнего Востока у нас не справляется с обеспечением опережающего роста транспортных потоков между Россией и Китаем. К тому же мы не наблюдаем снижения товарооборота с той же Японией.

В Амурской области, например, открыли конвейер по транспортировке угля через Амур в Китай. Казалось бы, гениальное решение, в Западной Сибири скопились десятки тысяч вагонов с углем, которые невозможно вывезти по уже забитой железной дороге. Все эти вагоны ориентированы на экспорт. Если мы представляем себе географическую карту, можно посмотреть, где находится Кемерово, Хакассия и где находятся порты Дальнего Востока. Какой смысл этой дуги, чтобы потом все привезти в Китай? Намного проще устроить перемычки, как это сделали в Амурской области. Но ведь Амурская область — это тоже далеко. Тем более Амур — это очень широкая река, поэтому существуют технические сложности, потому что конвейер — это серьезный мост.

В Бурятии и Забайкальском крае, в свою очередь, есть сухопутные границы, мы можем протянуть конвейер по земле в Монголию или Китай. Затраты на это минимальны, также разгружается гигантский отрезок железной дороги от Улан-Удэ до Владивостока. В настоящее время на юге Бурятии пропускная способность железнодорожного перехода — 12 поездов в сутки, один поезд в два часа. Это цифры, которые существенно не изменялись с того момента, когда Советский Союз воевал с Китаем во время китайско-вьетнамского конфликта.

Мы должны во всю торговать с Китаем, а у нас пропускные способности находятся на минимальном пределе. В Забайкальском крае на границе с Маньчжурией пропускная способность выше всего лишь в полтора раза. У автомобильных дорог на границах пропускная способность тоже очень низкая. В результате машины стоят сутками, скапливаясь по несколько тысяч с нашей стороны границы. Пропускная способность, конечно, потихоньку увеличивается, но, если смотреть на базисный уровень, это все мелочь. На границах должны ходить поезда. Россия в конфликте со всем западным миром, Китай готовится к даже более масштабному противостоянию с Западом. Между двумя стратегическими союзниками через железнодорожный переход один состав должен идти раз в 10-20 минут, а не в один-два часа. Кроме того, часть грузов, например, нефть, газ или уголь мы должны отправлять параллельным транпортом. А у нас нет нефтепровода. ЮКОС 20 лет назад собирался строить нефтепровод Ангарск-Дацин. Однако компанию разгромили из-за того, что она полезла в политику, и проект остановился.

И вот представьте себе, если в Бурятии сделать транзитную зону, расширить железнодорожные и автомобильные переезды, построить угольный терминал, нефтепровод и газопровод, то транзит через республику увеличится в десятки раз. Всю эту инфраструктуру нужно обслуживать, поэтому понадобятся таможенные склады и прочие объекты.

Понадобится куча рабочих рук, соответственно, появятся высокооплачиваемые вакансии.

Да, появляются и рабочие места, и предприятия переработки. Например, газ нельзя экспортировать в том виде, в каком его добывают. Из земли выходит «компот», который нужно фильтровать. Из него вылавливаются тяжелые углеводороды, из которых, например, изготавливается полиэтилен. Процеженный газ уже отправляется на экспорт. Когда появилась «Сила Сибири-1», проходящая через Амурскую область, в этом регионе начали строить газоперерабатывающий завод. Линии предприятия еще достраиваются. Когда будут введены все шесть линий, Амурский ГПЗ станет третьим по мощности перерабатывающим заводом в мире.

Однако мощность транспортировки по «Силе Сибири-1» — это 38 миллиардов кубометров газа в год. Мощность «Силы Сибири-2», которая пройдет через Бурятию, составляет 50 миллиардов. Это больше почти в полтора раза. Соответственно, надо строить еще более гигантский перерабатывающий завод, который может разместиться либо в Иркутской области, либо в Бурятии. Но более реалистично строить его в республике, обычно ГПЗ стоят на выходе. Если амурский завод станет третьим по мощности в мире, то наше предприятие, которое должно быть в полтора раза больше, выйдет как минимум на вторую позицию.

Изменение геополитического вектора породило новые перспективы роста для Бурятии. При этом сейчас наши крупные предприятия, например, авиационный завод, закрыли все вакансии и работают круглые сутки. БМПК, который работал с перебоями, сейчас пашет как в годы Великой Отечественной войны. Почему? Потому что опять все перешли на консервы из монгольского сырья. Вернулись к уже апробированной схеме, которая доказала свою правоту еще в годы ВОВ, когда БМПК занимал третье место в Советском Союзе по производству и переработке мясопродуктов. Неудивительно, что Бурятия показывает один из лучших показателей по росту промышленности и экономики в ДФО.

Также Бурятия отлично подходит для открытия на ее территории госпиталей и оборонных проектов, заводов: с запада до нас очень далеко, с юга мы прикрыты Монголией и Китаем, с востока до нашего региона тоже далеко, как и со стороны севера. В случае гипотетической ядерной войны республику защищает Байкал. Эксперты во всем мире понимают, что 20% мировых запасов пресной воды ни в коем случае не должны подвергнуться радиоактивному заражению.

Какие статьи доходов Бурятии пострадали и пострадают больше всего?

В последние месяцы по всей России наблюдается проседание налога на прибыль. Это очень серьезно, потому что налог идет в региональные бюджеты. Но по Бурятии такого сильного проседания не будет, потому что предприятия республики не ориентированы на экспорт в западные страны.

То есть в Бурятии и статьи расходов особо не резали?

Статьи расходов резали, потому что сотни миллионов из бюджета ушли на поддержку Старобешевского района ДНР. По некоторым оценкам, в него вложено уже более миллиарда рублей, которые ушли на ремонт школ, дорог, инфраструктуры. Людям надо помогать, но это очень приличная сумма для небольшого бюджета Бурятии. На эти деньги можно было сделать очень многое внутри республики. Тем не менее на этом не нужно зацикливаться, сейчас необходимо с учетом потребностей России перестраивать экономику, Бурятия многое может предложить стране.

Во-первых, развитие транспортной инфраструктуры — увеличение пропускной способности через Монголию и Китай, чтобы облегчить жизнь всех российских предприятия и дать гигантский рост экономике Бурятии. Во-вторых, увеличение мощности наших предприятий, например, авиационного завода. Сейчас он не имеет мощностей, чтобы с легкостью производить какие-нибудь крылатые беспилотники. Необходимо выстроить логистику для поставки запчастей, комплектующих и отладить процесс производства. Учитывая, что у завода есть опыт сборки вертолетов и технологические возможности — это вполне реально.

Вообще Иркутская область и Бурятия могут сдать кластером современного производства комплектующих для беспилотников, вертолетов, самолетов. В этом плане открываются очень большие перспективы в рамках межрегионального сотрудничества.

Если говорить о падениях, то очень сильно пострадала строительная сфера. Из разговоров с менеджерами строительных компаний я понял, что сейчас они пытаются максимально выправить ситуация, довести работы до завершения. В первую очередь это касается объектов, в которые вложены бюджетные деньги, тот же мост через Уду. Что качается жилых объектов, то я заметил спад. Напротив моего дома видно три стройки, и осенью 2022 года количество работников визуально сократилось раза в два. Но сейчас они снова активно забегали.

Фото: shutterstock, ФГКУ «Росгранстрой», gazprom.ru, pixabay.com, Информ Полис