Есть ложь, есть статистика и есть российская статистика

Как подделывают Россию.

Мы не знаем страны, в которой живем. Искажены все важнейшие показатели: убыль населения, количество безработных, ВВП, размер инфляции, рост доходов…

Скандал с переносом Всероссийской переписи населения (см. №109 «Новой») послужил отправной точкой для общественной дискуссии о том, насколько правдиво российская статистика отражает реальное положение дел в стране. Сегодня публикуем исследование Михаила Делягина.

Он, имеющий профильное образование (даже диссертацию защитил на кафедре статистики), знает проблему изнутри — и поэтому объективно и жестко оценивает работу Росстата.

Статистика — ключ к пониманию настоящего и будущего

Несмотря на свою кажущуюся скучность (не случайно, например, в «Служебном романе» местом действия избрано статистическое учреждение) и обилие сомнительных афоризмов (типа «есть ложь, наглая ложь и статистика»), статистическая деятельность — одно из важнейших направлений функционирования государства.

Только статистика может давать систематизированную и полную информацию о происходящем в стране. Соответственно, лишь на ее основе можно адекватно оценить положение страны, готовить решения и выявлять последствия действий государства.

Интересно, что эта одна из наиболее экономически важных сфер деятельности государства политически является одной из наименее значимых.

Советский опыт: «Мы не знаем страны, в которой живем»

Советская статистика четко выражала распределительный характер экономики. Великолепная натуральная и бюджетная статистика, основанная на тотальном учете, дополнялась недостоверной сводной макроэкономической статистикой. Это было предопределено неденежным, натуральным характером советской экономики.

Вроде бы единый для всех рубль обладал разной покупательной способностью не только в разных отраслях (в середине 80-х рубль в ВПК примерно соответствовал доллару, а в текстильной промышленности — нескольким центам), но и внутри одного и того же предприятия. Так, деньги, выделенные предприятию на текущий ремонт, нельзя было потратить ни на что иное — даже на ремонт капитальный. Это делало рубли разных «предназначений» («фондов», как это называлось) несопоставимыми и затрудняло обобщение разнородных показателей, порождая не только измерение выпуска военной техники тоннами, но и искаженность всей картины экономики.

Непонимание ситуации вело к накоплению внутренних диспропорций, торможению развития и потребительским кризисам 1969-го (когда появились «колбасные электрички» в Москву), 1979—1981 и 1987 гг. (из последнего наша страна так и не вышла). Ставшие прижизненной эпитафией советской системе слова Андропова, вынесенные в заголовок данного раздела, выражали в первую очередь слабость и однобокость статистики.

Искажения стали неконтролируемыми

В проедающей советское наследство России статистика стала похожа на хаотически искривленное, непрозрачное зеркало, не позволяющее судить (даже профессионалам) о состоянии экономики и общества.

Это касается, например, пресловутой инфляции, отрыв показателей которой от реальной жизни уже долгие годы вызывает негодование россиян. Главная причина — несовершенство методики: инфляция рассчитывается с учетом недоступных для значительной части россиян товаров (например, мебель и меховые изделия), а «инфляция для нищих» (динамика стоимости минимального набора продуктов питания) — без учета обязательных расходов на ЖКХ. Однако само это несовершенство представляется политически обоснованным, потому что при желании исправить его было бы просто.

Существенно, что Росстат (см. справку «Новой») уже много лет подведомственен Минэкономразвитию. Это грубейшая ошибка с точки зрения управления (так как Росстат показывает степень успешности в первую очередь именно этого министерства), но это абсолютно необходимо с точки зрения пропаганды.

Начнем с того, что даже величина инвестиций является не более чем оценочной; при этом «в одном флаконе» смешиваются совершенно разнородные вложения в создание новых объектов и в покупку старых. В результате инвестиционный рост может быть вызван как строительством нового завода, так и сменой владельца завода, давно существующего (так как расходы на его покупку являются инвестициями).

Учет же иностранных инвестиций и вовсе придал экономический смысл анекдоту о пожилом супруге, говорящем своей жене: «Оказывается, то, что мы 30 лет считали оргазмом, называется астмой». То, что официально именуется «иностранными инвестициями», более чем на 80% является кредитами (в том числе «прямые иностранные инвестиции» являются кредитами более чем на 40%).

При расчете ВВП уже много лет реализуется правило: чем менее точно оценивается та или иная его составляющая, тем лучше она выглядит.

Около пяти лет назад эксперты Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) указали на искажение темпов роста доходов населения из-за включения в эти доходы средств, полученных при продаже валюты. В итоге не только перевод в рубли, но и проедание валютных сбережений воспринимается официальной статистикой как рост доходов, сильно приукрашивая данные о благосостоянии.

Многие годы специалисты ЦМАКП с неизменной корректностью отмечают неточности официального расчета объемов промышленного производства.

Принципиально важно, что ЦМАКП — не только профессиональная, но и тесно сотрудничающая с правительством организация*. Это позволяет ее сотрудникам задавать доверительные вопросы ключевым чиновникам, по крайней мере, макроэкономического блока. Если бы те исправляли ошибки, на которые многократно указывали сотрудники ЦМАКП, последние как безупречно лояльные и интеллигентные люди никогда не стали бы указывать на них в документах.

Игнорирование официальных экспертов на фоне прекращения общедоступных публикаций ряда важных показателей (например, постатейных ежемесячных расходов бюджета — с марта 2008 г.; оперативных данных о дифференциации доходов населения — еще раньше) производит впечатление последовательной информационной политики.

Феерическая картина наблюдается с переписью населения: проведение ее реже, чем раз в 10 лет, делает получаемые результаты малосопоставимыми, то есть во многом обессмысливает ее.

Перенос переписи-2010 сначала на 2012-й, а затем и на 2013 г. замглавы Росстата Александр Суриков объяснил тем, что на дворе стоит финансовый кризис и доходы бюджетов всех уровней сокращаются. А значит, сейчас не до переписи. Этот довод представляется малоубедительным. Проведение переписи стоит примерно 18 млрд рублей. Это не так много — при неиспользуемых остатках средств на счетах федерального бюджета, превышающих 6 трлн рублей.

Так что перенос сроков переписи может быть вызван какими угодно причинами, только не экономическими. Например, стремлением скрыть демографические итоги «путинского процветания», когда вымирание населения, даже по оценкам Росстата, шло примерно с той же скоростью, что и в «проклятые 90-е» (см. под текст «Убыль населения в проклятые 90-е и тучные 2000-е»).

Возможно, дополнительным мотивом перенести перепись на 2013 г. является желание использовать «мертвые души» на выборах-2012, однако при сохранении методики их проведения подобная забота представляется излишней.

Некачественная статистика — фактор дестабилизации

Между тем искажение статистических показателей, в том числе в пропагандистских целях, опасно не только потому, что уничтожает доверие к государству, но и потому, что искажает все решения, принимаемые с их учетом – как органами государственного управления, так и хозяйствующими субъектами.

Наиболее наглядно это искажение видно на примере инфляции. При более сильном, чем признается официально, росте цен бюджетополучателям не хватает выделенных денег на покупку необходимых товаров, что дезорганизует их деятельность даже в условиях безупречного выполнения государством своих обязательств.

Занижение инфляции также приводит к ужесточению финансовой политики, что ухудшает положение предприятий реального сектора и снижает ликвидность банковской системы. В результате — снижение производства и рост безработицы.

Плюс полная дезориентация бизнеса. Представители даже государственных компаний официально признают, что давно уже перестали учитывать официальные прогнозы (например, по инфляции) просто потому, что такая лояльность оборачивалась для их компаний неприемлемыми потерями.

Систематическое приукрашивание данных о росте реальных доходов населения порождает неадекватную социальную политику, доходящую до монетизации льгот и обвинения людей, лишенных средств к нормальному существованию в иждивенчестве.

В качестве основы для расчета величины федеральной помощи региональным бюджетам используется показатель валового регионального продукта. Этот показатель рассчитывается с двухлетним опозданием, что поддерживает хаос в межбюджетных отношениях и способствует не только расцвету коррупции, но и подавлению развития регионов.

Учет при влиянии нефтедолларов на экономику только прямых расходов компаний-экспортеров (без учета последующего движения этих средств внутри экономики) позволил в середине 2000-х годов сделать совершенно неверный вывод об ослаблении нефтяной зависимости. Это обусловило отказ от политики активной модернизации и многократно усилило разрушительность переживаемого нами сейчас кризиса.

Использование для оценки динамики производительности труда макроэкономических показателей без их «очищения» от эффекта притока нефтедолларов, не имеющих к этой производительности ни малейшего отношения, фантастически приукрашивает показатели эффективности российской экономики.

Свежие официальные заявления о «возобновлении экономического роста» основаны на сравнении текущих данных с результатами прошлых кварталов и месяцев, что недопустимо из-за несовершенства методик, нивелирующих «эффект сезонности»**. Между тем соответствующие представления уже используются бюрократией как обоснование для нового отказа от политики модернизации, несмотря на все пламенные призывы президента Медведева.

Наконец, корректировка официальной статистики безработицы, проведенная летом этого года и приведшая к снижению «задним числом» количества безработных в марте — на 0,6 млн, а в апреле и мае — на 1 млн чел., способствовала недооценке социальной напряженности в регионах.

Это особенно обидно, так как российская статистика безработицы (по методологии Международной организации труда) длительное время была исключительно качественной***.

* Ее создатель и многолетний руководитель Андрей Белоусов был внештатным советником премьеров Касьянова и Фрадкова, затем — заместителем министра экономического развития и торговли Грефа, а сейчас возглавляет ключевой Департамент экономики и финансов аппарата правительства.

** Объем ВВП заметно меняется от месяца к месяцу в результате сезонных сельхозработ и даже просто погодных, не говоря о климатических, изменений.

*** Все еще стоит доверять следующим данным Росстата: статистике ввода жилья, железнодорожных грузоперевозок, задолженности по зарплате. Высоким качеством отличается статистика Банка России, а также Минфина, хотя неполнота последней очевидна.

P.S. От редакции. Неделю назад мы отправили официальный запрос на имя главы Росстата Владимира Соколина. К сожалению, нам ответили отказом. Мы продолжим дискуссию о статистике, опираясь на мнения независимых экспертов.

Справка «Новой»

Росстат: история, штат, руководство

Статистическая деятельность в России начата в 1802 г. В 1852 г. создан Статистический комитет, в 1918-м декретом Совнаркома — Центральное статистическое управление, просуществовавшее под таким названием до 1987 г., когда было переименовано в Госкомстат. Подробнее — www.gks.ru

Росстат имеет 3 заместителей председателя (хотя по штату полагается до 5), 17 управлений, 5 подведомственных организаций. В нем (включая региональные управления) работают 23 тыс чел.

Финансируется Росстат из бюджета, но ведет (через подведомственные организации) хозяйственную деятельность, связанную с исследованиями, а также сбором, обработкой и распространением статистической информации.

Помимо собственной Росстат аккумулирует информацию ряда ведомств, включая бюджетную (представляет Минфин), денежно-кредитную и банковскую (представляет Банк России), страховую (представляет Росстрах), трудовую (представляет Роструд), криминальную (МВД) и т.д. Все эти ведомства поставляют информацию руководству и напрямую, минуя Росстат.

Председатель Росстата — Владимир Соколин, 60 лет, всю жизнь проработал в статистике. Пользуется уважением экономистов, которых обеспечивает львиной долей информации. Профессионален, добросовестен, корректен, тактичен, в политику не лезет. С 1993 г. — зампред Госкомстата, летом 1998 г. стал и.о. председателя (после ареста руководства Госкомстата за финансовые махинации), в 1999 г. утвержден в качестве председателя. Ожидается его отставка из-за несогласия с переносом переписи с 2010 на 2012 г. (формально отставка будет связана с достижением пенсионного возраста).

Под текст

«Убыль населения в проклятые 90-е и тучные 2000-е»

С 1989 по 2002 г. население России, согласно данным переписей, сократилось лишь на 1,8 млн чел. А с октября 2002 г., по оценкам Росстата, — на 3,3 млн чел.

Конечно, если убрать эффект миграционного сальдо (между переписями из страны официально уехали 11 млн чел., а приехали в нее 5,4 млн чел.), прямые потери населения за 1989—2002 гг. составили 7,4 млн чел. В среднем 0,6 млн чел. в год. Это примерно соответствует средним ежегодным потерям населения за 2003—2009 гг. (за 2009 г. данные берутся на середину года), в целом составившим 3,9 млн чел.

30 сентября министр здравоохранения и социального развития Татьяна Голикова заявила о том, что в России впервые за последние 15 лет в зафиксирован естественный прирост населения, который в августе этого года составил 1 тыс чел. Факт отрадный и легко объяснимый.

Увеличение численности населения в августе 2009 г. — результат наложения волны рождаемости, вызванной небольшим ростом уровня жизни в 2000-е годы (поведение людей — вещь инерционная, кризис скажется на рождаемости не сразу, тем более что во время зачатия августовских новорожденных само это слово еще было высочайше запрещено). Однако главная причина — вступление во взрослую жизнь «поколения Горбачева», то есть «дополнительных» детей, родившихся благодаря борьбе с пьянством. Понятно, что рост числа людей детородного возраста в сравнительно благоприятных материальных условиях ведет к росту рождаемости: к сожалению, это результат демографической волны, а не демографической политики.