Похвала умной голове

Знаете, что такое светодиоды? Уверен, большинство и слыхом о них не слыхали. Как и я, пока не встретил Крюкова. Он ими просто заворожен. Да по-другому и быть не может. Маленький кремниевый диодик, умещающийся на ногте большого пальца, потребляет всего каких-нибудь шесть ватт, а светит, зараза, как обычная 100-ваттная лампочка. Ну, разве не чудо!

Про международные связи

– Болтаем об энергосбережении, даже 261-й закон по этому поводу приняли, а толку ничуть, – кривя усмешкой твердую линию рта, иронизировал Сергей Михайлович. – Чубайс похвастался лампочкой, так, извините, эта лампочка в Германии сделана на чужих светодиодах. А свои диоды только в Питере производим, да и цена у них – не подступишься. Есть еще экспериментальный завод в новосибирском Академгородке. Но они больше на разработки налегают.

Крюков все свои закупки делает в Тайване. Дешевле. Да и по качеству их светодиоды сейчас лучшие в мире. Вот только посылки идут долго – минимум два месяца. До тайваньской границы они доходят быстро – за неделю, а остальные семь недель колесят по России: сначала в Москву, на растаможку, потом обратно.

– Это они, наверное, таким способом решают проблему трудоустройства, – посмеивается Крюков.

– А как с Тайванем общаетесь?

– По скайпу. Ставлю рядом переводчика и вперед.

– Переводчика с китайского?

– Почему с китайского? Весь деловой мир общается на английском, и китайцы не исключение. Прекрасно говорят. Сейчас вот во Вьетнаме пару заводов по производству светодиодов закладывают. Если получится дешевле – будем у них брать.

Крюков умеет считать. И рубли, и доллары, и юани. Жизнь научила. Так крепко приложила, что врагу не пожелаешь.

Пришла беда – отворяй ворота

Ну, первый раз долбанула перестройкой. Ангарский электромеханический завод как-то быстро надорвал жилы в рыночной экономике и объявил себя банкротом. Станки распилили и сдали в утильсырье. Это была последняя торговая операция, после чего наладчик электронных устройств шестого, высшего разряда, оказался безработным. Пришлось переквалифицироваться в обыкновенные электрики.

А потом, как говорится, пришла беда – отворяй ворота. Делал ремонт высоковольтного оборудования и попал под высокое напряжение. Правую руку в итоге отхватило по локоть, а от левой осталось совсем чуть-чуть. Это уже потом, после операций выяснилось.

– Инвалидность – такая штука, кто в стакан падает, кто в депрессию… И я в стакан падал. Но вовремя остановился. Заниматься чем-то надо было. Так порешил: раз рук нет – надо работать головой. Вот и начал шевелить мозгами.

О светодиодах он слышал давно, еще мальчишкой, увлекаясь радиотехникой. Но тогда это была экзотика, некая грядущая революция в электротехнике. А приехав на протезирование в Москву, походив по городу, заглянув в кое-какие фирмы, осваивающие новый вид светильников, расспросив, понял, что революция уже свершилась, и надо успевать втиснуться в открывшуюся нишу, пока в ней не много толкотни.

Первым, кто оценил его идею и поддержал, был Максим Давыдов. Ему за тридцать. По профессии верхолаз. Несколько лет назад оборвалась страховка, и он грохнулся с пятого этажа. Всего переломало, едва собрали. Но одна нога так и осталась короче другой. Сейчас лежит в больнице, наращивают кость. Обещают вытянуть ногу.

– Я сразу задумал создать предприятие для инвалидов. Сидя дома в четырех стенах, волком завоешь, нужно общение, так называемая социальная реабилитация. Но много людей отсеялось. Придут, посмотрят, ах, тут еще и работать надо. Какое-то потребительское отношение: сделает на три копейки, а заплати ему три рубля.

В поисках местожительства

Свой первый цех по изготовлению светильников они организовали прямо на кухне у Крюкова. Втроем, а порой и вчетвером, втискивались на девять кухонных квадратов.

– А как жена реагировала?

– Плохо реагировала, – смеется. – Жена на работу – ребята ко мне. Жена дома – отдыхаем.

Две зимы они провели на кухне. Чтобы легче было защищать свои интересы, создали АГОТРИ – Ангарскую городскую общественную организацию трудовой реабилитации инвалидов. Максима Давыдова двинули в председатели организации, а Крюков, согласно уставу, в ранге ИП, руководит производственной частью. Такой вот «бутерброд».

Местные власти предлагали несколько помещений, по большей части в жилых домах, где они рано или поздно оказались бы смертными врагами жильцов.

– А нам зачем конфликт с соседями? Человек с работы пришел, лег отдохнуть, а тут за стенкой стук стоит. Отказались. Нет, уж лучше на кухне ютиться.

Наконец нынешней осенью они получили желаемое. Просторно, тепло. Светло они сами сделали. А на грант, который они выиграли как общественная организация, прикупили мебель, кое-что из оборудования. Есть даже маленькая гостиная-столовая, где можно чайком побаловаться, пообедать.

– Их ведь от верстаков не оторвешь. Я уж в приказном порядке командую: «Шабаш, на обед!»

Одно плохо: второй этаж, инвалиду-колясочнику забраться не по силам. А тут как раз двое просятся: у одного ноги парализованы, у другого – ампутированы. И ребята-то хорошие, не хочется отказывать.

– Мы и задумали поставить подъемник. Я уже прикинул: тысяч в 150–200 он нам обойдется. Это только оборудование. Всю работу мы на себя берем. У наших мужиков руки из нужного места растут.

Команда Крюкова

В день нашего приезда мужиков оказалось мало: все как-то внезапно слегли. Кто простыл, у кого-то спину прихватило… Из восьми человек в наличии оказались двое: самый младший и самый старший. Даниле Бахтиярову – 23 года, Сергею Петровичу Алексееву – 68.

Данилу отчислили из школы еще из второго класса. У него врачи определили что-то вроде амнезии, память теряет.

– Не знаю, по мне так самый нормальный, – пожимает плечами Крюков. – Не хуже нас с вами соображает. Его нигде на работу не брали, так он собирал радиоуправляемые модели машин. Я вот думаю его в вечернюю школу определить, пусть хоть девять классов закончит.

Сергей Петрович – инвалид второй группы. Работал по молодости на аккумуляторном заводе, там, по-видимому, и здоровье оставил. Но сам грешит на стресс, который с ним как-то приключился, от него, уверяет, и ноги отнимаются.

– Я сюда, – втолковывал он нам, – не за заработком езжу, деньги для меня – второе. Главное с людьми пообщаться. А работа не такая уж и сложная, моих мозгов вполне хватает.

– Ты, Петрович, один такой чудак: деньги – второе, – посмеивается Крюков. – Тут мне на днях женщина звонит, о работе интересуется. И сходу: я меньше, чем за 15 тысяч, не согласна. Еще работу не видела, а уже 15 тысяч требует. Я ей объясняю: мы зарплату получаем с заказов. Есть заказ – есть деньги, нет заказов – нет и денег. Бросила трубку.

– А заказы-то есть?

– Не сказать, чтобы густо, но без работы особо не сидим. Народ уже оценил экономичность наших светильников. Недавно с гаражного кооператива притащили галогенные прожекторы: ребята, поменяйте на свои диоды, а то нам такие счета за электричество выставляют – одно разорение. Магазины нам делают заказы, сейчас вот со школами начали работать. С ними сложнее: там требования по освещению высокие. Но мы тоже не лыком шиты, за три года, что существуем, научились все трудности преодолевать. Производим, может, не так много, но если надо, можем навалиться и любой самый большой заказ в срок выполнить.

– Дело-то хоть прибыльное?

– Пока без прибыли. Все деньги на материал и зарплату уходят. Я-то уже забыл, когда свою получал. Но это неважно. Главное – стараемся совершенствоваться, двигаться дальше. Выискиваем в интернете новинки, прикидываем: может, и нам применить. Сейчас печатные платы, рассчитанные на 16 диодов, хотим удлинить до 20. Мощность повысить. Я уже с Новосибирском переговоры веду о производстве таких плат.

А льготы только снятся

Обойдя цех, посидев за рабочими столами, оборудованными, между прочим, вытяжной вентиляцией – пайки много, дымно, объяснили нам – перебираемся в гостиную-столовую. Там за кружкой чая Сергей Михайлович садится на своего любимого конька – рассказывает про налоговые льготы для инвалидов.

– Нам повезло: платим только за коммуналку, аренда безвозмездная. За это городу, конечно, большое спасибо. А в остальном для инвалидов никаких налоговых послаблений не предусмотрено. Раньше были: все налоги взимались в половинном размере. А сейчас осталась лишь одна льгота: с 500 рублей зарплаты подоходный не берется. То есть получаешь, к примеру, 10 тысяч рублей, 500 рублей идут чистыми, а на остальные 9,5 тысяч – полная накрутка. Ну, это же смешно. Почему Москва установила для своих инвалидов, занятых на производстве, 50-процентную скидку, а мы не можем. А где-то в Поволжье, точно сейчас не помню, даже освободили предприятия инвалидов от налогов на первые пять лет.

– Вам бы самим писать законы, – шутим мы.

– А что, кто лучше самих инвалидов знает их нужды. Вот, к примеру, помыть инвалида-колясочника в ванной. Проблема? Проблема, да еще какая. А ведь никто ею не занимается. А мы занялись, хотя, как понимаете, не наш профиль. Разработали специальный подъемник, поставили ручную лебедку. Вышло, правда, пока не очень, разобрали, готовим второй образец. Получится – сделаем электрический, на 12 вольт, все-таки ванна, вода. Все в наших силах.

Он ловко цепляет своим протезом большую кружку с чаем и подносит ко рту. Он научился обращаться не только с кружкой, но и прикуривать сигарету, держать при разговоре сотовый, работать на компьютере… Поистине все в наших силах.