Топонимика страха

Боязнь стать жертвой теракта и претензии к политическому руководству возникают в широких массах сразу после терактов. Затем страх и трепет забываются, и показатели обеспокоенности уверенно идут вниз.

Так было после «Норд-Оста» и Беслана – терактов боялись 67% респондентов фонда «Общественное мнение», так было после террористической атаки в московском метро весной минувшего года (70% боящихся). Ровно та же картина наблюдалась с претензиями к правительству (в широком значении слова), которое не может обеспечить безопасность (20% и 23% соответственно после «Норд-Оста» и Беслана, согласно данным Левада-центра). Но в последние годы ощущение террористической угрозы угасало и достигло очень низких показателей. Даже в ноябре 2010 года многие забыли о московском метро: на первом месте среди претензий к начальству стоял рост цен (50% опрошенных), а недостатки с обеспечением безопасности и слабой борьбой с террором шли на девятом месте с 12%.

Это естественно: люди не могут жить в постоянной готовности к катастрофе. Но вот что противоестественно: государство, у которого есть функция насилия и силового принуждения, не может жить столь же расслабленно, как простые граждане. Иначе для чего оно нужно – сажать Ходорковского с Немцовым и бабки пилить что ли? Иначе почему одно из самых устрашающих учреждений называется ФСБ – Федеральная служба безопасности? Только вот здесь, наверное, ошибка в объекте: ключевой вопрос – чьей безопасности? Руководящих и направляющих лиц или граждан?

Разумеется, даже самые мощные спецслужбы мира не могут предотвратить все на свете теракты. Но что-то ведь не так,

не могут компетентные органы вести себя так же, как и рядовые обыватели, – суетиться и бояться только в течение времени жизни новости.

Неслучайно же президент сразу после событий сказал, обращаясь с генпрокурору Чайке: «После определенных событий мы приняли целый комплекс нормативных актов, законов на эту тему. Надо посмотреть, как они выполнялись и как они сейчас выполняются, потому что то, что произошло, свидетельствует о том, что далеко не все законы, которые должные действовать, правильным образом применяются в разных местах. Надо в этом разобраться».

Тема безопасности, при всей ее «шкурности» для граждан, чрезвычайно политизирована. У безопасности самые мощные лоббисты. На безопасность тратятся огромные средства, и милитаристско-правоохранительный уклон государственного бюджета – устойчивая тенденция. По поводу безопасности происходят самые выспренние и жесткие словесные интервенции. А секретность и отгороженность от журналистов преодолевают самые что ни на есть зияющие высоты. (Правда, в последнее время скрывать беспомощность становится все сложнее, потому что в роли журналистов выступают случайные свидетели, немедленно выставляющие все увиденное во всяких там твиттерах и тем самым профилактирующие последующие вранье спецслужб и пафос государственных деятелей.)

Безопасность – священная корова государства. Безопасность – повод для закручивания гаек и загадочных решений руководства, в которых очень сложно уловить причинно-следственную связь (как в отмене выборов губернаторов после теракта в Беслане). Но знать бы, какую такую гайку подкрутить, чтобы добиться эффективности в «наведении порядка»!

Между тем «наведение порядка» – смысл и пафос лидерства Путина вот уже на протяжении более чем десяти лет. А счастья, как и порядка, все нет. За порядок без всяких там демократических вздохов на скамейке и либеральных прогулок при луне – 56% респондентов Левада-центра, за демократию – 23%. Но это только кажется, что «мандат» тем самым продлен. Потому что в 2000 году соотношение было иное: 81% за порядок, 9% за демократию. На той волне нынешний нацлидер и приходил к власти.

Так где она, эта безопасность? Голосовать – голосуем, а безопасности больше не становится. Поскольку утратили связь между демократическими процедурами и результатом, положились на твердую руку в обмен на отказ от контроля и ротации власти – получили то, что хотели. Оказывается, между демократией и обеспечением безопасности есть прямая связь. Хотя бы потому, что безопасность и правоохранение – функции политических органов. И от выборной власти зависит, какие они. Если же власть перестает быть выборной, исчезают инструменты контроля, утрачиваются технологии ротации, эффективность падает ниже низшего предела.

Кафкианские методы правления можем обеспечить. Триумф воли на стадионах – без вопросов. Шествия молодых идиотов – пожалуйста. Безопасность, в том числе и от себя любимых, крышующих и откатывающих, – ну никак.

Есть прямая связь между Кущевкой, Манежкой и Домодедово. Все это – топонимика страха, псевдонимы безответственности и безнаказанности, проистекающих из отсутствия ротации власти.

Бессмысленно ждать наведения порядка от тех, кто пришел к власти под этим лозунгом и остался при ней на более чем десятилетний срок. Их целью было навести порядок для самих себя. Им это удалось. Потому-то их не было ни на Дубровке, ни в Беслане, ни, разумеется, в метро, ни в зале прилета Домодедово. Они там не ходят…