Не ввести ли нам христианскую диктатуру?
Закончив свою новую книгу «Последний великий шанс», известный писатель Михаил Веллер рассказал, в чем этот шанс для России.
- Михаил Иосифович, скажите, мы все - россияне или все-таки русские?
- Конечно, русские! Потому что русский народ - он соборный изначально. Даже Москва - это финно-угорское слово «москова», а не славянское. Тут и мордва, и тюрки, и кавказцы, и парни из северных германцев-скандинавов. Вот все это, переплавившись, и стало называться русским народом. Все великие народы всегда были соборны. А само понятие «русские» появилось только при Иване Грозном.
- Почему же тогда русские не переплавили в своем котле ту же Украину? Или хотя бы маленькую Эстонию?
- Если Советский Союз существовал бы еще тысячу лет, то ассимиляция всех народов, надо полагать, произошла бы. Потому что и в Российской империи, и в СССР, если человек чего-то стоил и хотел сделать карьеру, он неизбежно русифицировался. Все шло через русский язык, русскую культуру, российскую столицу.
А Прибалтика была присоединена к Российской империи поздно. Да и Советский Союз проводил там щадящую национальную политику.
- А Украина?
- Ну, Украина не просто русифицирована, это и была изначальная Русь - Киевская. И не было бы татаро-монгольского нашествия, это был бы единый котел равных в культуре и укладе славянских княжеств. И все оно в итоге, как слоеный пирог, испеклось бы в одно государство.
- Почему же империя развалилась?
- Потому, что себя исчерпала. Россия ведь изначально сколачивалась силой оружия, как и все империи в истории. Никак иначе. Тысячу лет нашей национальной идеей было объединение княжеств, потом захват новых земель, потом - их «переваривание».
И вдруг империя сообщила своим подданным, что вообще-то имперская политика - это нехорошо и мы ставим на ней крест. Что оставалось делать? Самораспуститься.
- И что теперь?
- А теперь все кинулись придумывать новую национальную идею. Но национальную идею придумать нельзя. Это должна быть стихия, это задача, спроецированная на психологию народа.
Такой задачи пока не поставлено. Нам предлагают: давайте жить сытно и комфортно, дорогие россияне. Большое спасибо. Потребительство не может быть национальной идеей. Тогда выгоднее украсть кусок добра и сказать - о’кей, ребята, я свою идею выполнил.
Хорошую жизнь хочет даже мышь, чтобы жить в теплой норе, с полной кладовой зерна и спокойно выводить мышат. Вот и получается, что сегодняшняя идея - мышиная.
- Тогда предложите, что интереснеe.
- Национальная идея России может возникнуть только с отходом от либерализма, под которым сегодня гибнет Европа. И гибнет с ускорением. Потому что либерализм утверждает: все равны и одинаковы.
А нормальная страна - это когда убийца висит, вор сидит, хорошо трудящийся живет хорошо, плохо трудящийся живет плохо. Никак не трудящийся убирается с глаз долой, не воняя здесь и не выпрашивая себе пособие. Или пристраивается в работные дома, по возможности, гуманные. В резервации.
- Кто не работает, тот не ест?
- Да, примерно так. Либерализм в итоге культивирует паразитизм. Как в Римской империи - хлеба и зрелищ. Где теперь эта империя? Современные социальные паразиты в Европе - это классический римский плебс, который не желает работать, но хочет жить согласно своим претензиям. И требует этого на демонстрациях. А власть с ним заигрывает, чтобы за нее голосовали.
- Вот видите. Народ за такую власть голосует. Значит, ему это нравится.
- Русский народ этим еще не до конца испорчен. У него другая идея. Хотя вряд ли вы это напечатаете...
- ...ну, теперь придется непременно печатать.
- Посмотрим. Как сказала мне киоскерша у метро, она будет полностью удовлетворена, когда олигархи с депутатами будут висеть на фонарях вдоль проспекта. Вот какая снизу вызревает национальная идея.
- А Россия разве не Европа?
- Нет, не Европа, потому что сама постановка такого вопроса уже несет в себе сомнения. Никто же не спрашивает: Германия - это Европа?
- И вы всерьез считаете, что для России это хорошо?
- Сорок лет назад было бы плохо, что мы не Европа. А сейчас - хорошо. Сегодня в этом наш шанс. Были бы мы вдобавок еще и Европой, не было бы ни одного шанса.
Когда мы говорим, что хотим в Европу, мы подразумеваем, что хотим жить богато и свободно. Но при этом мы не хотим менять свою ментальность. Мы не чувствуем комплекса неполноценности своего - русского перед их - немецким и французским.
И если мы туда вступим, у нас что, сразу ментальность поменяется? Нет же. Просто снимутся таможенные барьеры на границах. А это выгодно только тем, кто гонит на Запад нефть, газ, лес и металл.
Но не выгодно всем остальным, потому что наша промышленность не вытягивает конкуренцию с Европой. И в результате мы окончательно, уже без всяких шансов, станем сырьевым придатком.
- А не лучше ли нам продаться Европе, чем быть проглоченными Китаем?
- Китай с Европой договорится. Европа не хочет воевать и не хочет даже спасаться от поголовной исламизации. А уж когда Европа окажется нос к носу перед могучей, вооруженной и тоталитарной державой, да она сунет Сибирь Китаю - и дело с концом. Как когда-то сунула Чехию на съедение Гитлеру. В гробу видала Европа российские интересы.
- Может, тогда нас Америка спасет?
- Сейчаз-з-з! Америка тоже боится Китая. Но Америке не нужна и Европа как конкурент. Америка предпочла бы иметь Россию против Китая и Европы. То есть на самом деле Россия - стратегический партнер Америки.
- Но пока, похоже, мы больше дружим с Китаем против США...
- Это только показуха. У Америки нет к России территориальных претензий. Нет никаких идеологических разногласий. Ничего такого, что приводило бы в ужас Америку, Россия не делает. И, кроме того, именно Америка, а не Европа с Китаем, больше других уважает силу. Пока в России не заржавел ядерный арсенал. И для США это большой аргумент в нашу пользу.
- В чем все-таки конкретно должна быть национальная идея?
- В сохранении христианской цивилизации.
- А куда же мы денем мусульман, иудеев, атеистов? Тоже выселим в Сибирь?
- Никуда их не надо девать. И не надо никого насильно крестить. Под христианством я имею в виду не форму отправления религиозного культа, а устои общества. Но они расшатались. Наш сугроб просел. Почему христианство победило в Древнем Риме? Потому что Рим стал либерален и можно было все. А христианство говорило - ни хрена подобного. Вот это делать надо, а вот за это сгоришь в аду. У христиан были четкие установки: что добро, а что зло.
Сейчас этого в Европе и России нет. Поэтому ислам и побеждает. У него есть установки. Ислам говорит, что можно и чего нельзя.
Поэтому России, кроме прочего, нужна реформа православия. Оно должно стать живой религией, а не обрядом, как сейчас, когда чиновники с постными мордами держат свечки, а рядом зевают попы, удачно прикупившие по случаю свечной заводик.
- Что же нам делать-то конкретно?
- Идти на шаг впереди пинка судьбы. Не нужно дожидаться неизбежности. Курильские острова от России все равно ушли. И сегодня нам с ними делать абсолютно нечего. Нет ни денег, ни смысла держать там серьезные базы. Но сегодня за Курилы еще можно торговаться, а лет через 15 они уйдут бесплатно.
То же самое с Восточной Пруссией - Калининградской областью. Ее жителям Россия больше не нужна. Если Евросоюз им скажет: ребята, вот вам двойное гражданство, вот соцобеспечение по нашим стандартам, Боже мой, какой там будет праздник! Сегодня еще можно сдать на 49 лет Восточную Пруссию в аренду немцам. И крови с золотом из Германии за это цедить танкерами. А через 15 лет само уйдет, ничего не нацедишь.
- Вы предлагаете отдать...
- Предлагаю получить максимум, на что можно надеяться. Все равно эти территории для нас - чемоданы без ручки.
А вот когда Абхазия нам кричит: «Ребята, мы вам братья, мы хотим жить в России!» - мы чего-то думаем: «А что скажут Грузия, Европа?» Да плевать, что скажут Грузия и Европа. Схавают. Все, что они могут сделать, это заморозить счета наших парней в западных банках. Ну так надо предупредить этих наших парней - пусть возвращают деньги в Россию. А то опоздают.
- Что еще вы предлагаете выгодно обменять?
- Приморье. Оно не наше. Всего-то 145 лет, как основан Владивосток. Надо сдавать это добро в концессию японцам и корейцам против Китая. Устраивать нормальную свару одних варваров против других на границах империи. Так действовали все умные власти.
Но то, что свое и рядом, оно включается в Россию, глубоко плюя на все политкорректности.
- Допустим, Крым...
- Крым в первую очередь! Там проводится референдум. Люди, естественно, голосуют за присоединение к России. Москва накладывает визу: удовлетворить. Все. И там будет праздник посильнее, чем в Восточной Пруссии после передачи ее германцам.
- Что же это получится за организация страны?
- Сейчас, боюсь, это должна быть диктатура.
- А демократию никак нельзя?
- Демократия - это оптимальная скорость для автомобиля. Но когда ты застрял в грязи, требуется чрезвычайное усилие, чтоб выйти на нормальную дорогу.
- Вообще-то некоторые кричат, что у нас уже сегодня чуть ли не «кровавый режим».
- Ну какой режим, помилуйте. У нас от диктатуры сейчас, как от колбасы. Шкурки есть, а самой колбасы нет.
- А первого диктатора кто назначит? Власть или народ?
- На неделю запираются представители всех партий и движений. И не выходят, пока не выберут. А то во Франции запросто находится безродный корсиканец Наполеон, а здесь Рюрикович - князь Трубецкой во время восстания декабристов не является на Сенатскую площадь вообще.
- Диктатор должен быть русским?
- В идеале лучше бы, конечно, русский, крещеный. Но знаете, если приспичит, сам перекрестится.
- А не кончится все это обыкновенным фашизмом?
- Есть 10 - 12 шансов из 100, что мы придем к диктатуре фашистского толка, и это будет очень плохо.
- А ваша диктатура какая?
- Конституционная. Диктатор - безоговорочный правитель. Но не тиран, а высшее исполнительное лицо с чрезвычайными полномочиями и конкретными задачами, на жестко определенный срок. Не ушел день в день, когда кончился срок, - ты вне закона, бесправный враг народа.
- Прямо ГКЧП какое-то?
- ГКЧП - это уменьшение прав народа и увеличение прав чиновников. А конституционная диктатура - это сокращении прав именно чиновничьего аппарата. Потому что воля народа превращается через волю диктатора в дела напрямую, не искажаясь при прохождении бюрократической лестницы. Бюрократ лишается прав.
- И тогда мы станем самой великой страной в мире?
- Более великой, чем Америка, вряд ли. Америка - это сборная мира. Со сборной тягаться тяжело. С Китаем тоже. А вот то, что было Европой, во всем лучшем может быть в России, когда перестанут существовать Франция и Германия. Смысл ведь в том, чтобы люди жили человеческой жизнью. Во все века наши дворяне и партийная элита жили как европейцы, а остальной народ - как русские туземцы. По сути, и в России всегда было два народа. Евро-русские и просто русские. Вот этого больше не должно быть.
Личное дело
Михаил Веллер родился в 1948 году на станции Борзая Читинской области. Окончил Ленинградский госуниверситет. Работал пионервожатым, скотогоном, вальщиком леса, сотрудником музея. Автор книг: «Майор Звягин», «Легенды Невского проспекта», «Гонец из Пизы». Из спиртных напитков предпочитает водку, так как она предполагает закуску и компанию. Помимо писательства, увлекается пулевой стрельбой.
