Куда клонится политическая ось?
Включая телевизор или читая газету, большинство из нас не задумывается о том, кто формирует политику издания. Между тем, всем нам хорошо известна фраза: миром владеет тот, кто владеет информацией. Владеет - в прямом смысле этого слова, то есть является хозяином медиарынка. Чем больше хозяев, тем больше разных мнений, тем больше свободы слова, без которой, как известно, общество не может быть демократическим.
Но медиакухня в нашей стране скрыта от глаз рядовых граждан. Сегодня мы попытаемся разобраться в том, кто и что стоит за российскими средствами массовой информации. О том, как в России соблюдается конституционное право на свободу слова и печати, о том, что повлечет за собой политика двойных стандартов, рассказывает доктор юридических наук, профессор, секретарь союза журналистов, заслуженный юрист РФ Михаил Федотов.
- 12 июня 1990 года произошли два события, которые перевернули страну: верховный совет принял закон СССР о печати и других средствах массовой информации, а съезд народных депутатов принял декларацию о государственном суверенитете Российской Федерации. С этого дня идет отсчет и нашей свободы печати, и нашей новой государственности. Российская государственность и свобода массовой информации неразделимы. Любая агрессия против свободы массовой информации - это агрессия против российской государственности. И наоборот. Именно тогда распалась тоталитарная система советской пропаганды. С тех пор прошло пятнадцать лет. Куда же сегодня клонится политическая ось - в сторону автократического выбора или в сторону демократии?
- Чтобы ответить на этот вопрос, давайте посмотрим, каково сегодняшнее состояние средств массовой информации. С одной стороны, с 1992 года у нас идет процесс разгосударствления СМИ. Идет он абсолютно скрытно, абсолютно непрозрачно. Это, в основном, прихватизация. С другой стороны, и это разгосударствление - всего лишь видимость. На самом деле реализуется позиция кремля: одна газета, одно информационное агентство, один телеканал, одна телекомпания. Чтобы доказать это, приведу структуру всероссийской государственной телерадиокомпании. Подобных холдингов в природе, пожалуй, больше нет. Телеканалы, которые одновременно являются телекомпаниями, радиокомпаниями, то становятся филиалами, то отделениями, то дочерними компаниями, потом объединяются. И все эти механизмы направлены на то, чтобы держать в одних руках российскую телерадиовещательную сеть, примерно девяносто процентов радиопередатчиков России. А если у государства в руках все теле- и радиопередатчики, то не имеет значения, кому принадлежат радиостанции. В любой момент можно вырубить рубильник, и независимая радиостанция замолчит. Кроме того у государства есть два крупнейших информационных агентства - ИТАР ТАСС и РИА Новости, целый ряд изданий, таких как «Российская газета», «Парламентская газета», огромное количество журналов, а также крупные полиграфические предприятия, региональные и местные средства массовой информации. Такова система государственных СМИ. По сути дела, это огромный комплекс, огромная отрасль. На первый взгляд, перечень негосударственных средств массовой информации длиннее, но давайте сравним маленькое независимое издание с крупными государственными газетами, журналами и телерадиокомпаниями. Конечно, они не равные конкуренты, тем более, что государственные СМИ получают дотацию из бюджета, что тоже стимулирует монополию государственных СМИ на рынке.
Рассмотрим подробнее ситуацию в телеэфире. Что здесь принадлежит федеральной власти напрямую? Первый канал, канал «Россия», канал «Культура», канал «Спорт», канал «Звезда» принадлежат федеральной власти напрямую - это государственные телеканалы. Канал ТВЦ принадлежит московскому правительству. Еще есть телеканалы, которые принадлежат государству не напрямую, опосредованно, через общества с государственным участием, тем самым они тоже контролируются государством. Это телеканал НТВ, который принадлежит «Газпроммедиа», канал РенТВ, принадлежащий РАО ЕЭС. Есть, конечно, и независимые, негосударственные телеканалы. Что происходит с ними? Для того, чтобы их поставить под контроль или уничтожить, существуют так называемые методы законного принуждения, какие были применены по отношению к каналам НТВ, ТВ-6, ТВС. Сейчас из независимых остаются телеканалы ТНТ, СТС и другие. Но все они - либо кинотеатр, либо постоянное шоу, либо спорт, они не имеют ни информационных, ни аналитических программ, они вне общественной жизни. Хозяин СТС не собирается рисковать своей телекомпанией ради идеи демократии. Он мог бы создать информационно-аналитическую программу. У него есть деньги, он самостоятелен, независим, высоко прибылен, но он этого не сделает. Наконец, у нас есть чисто оппозиционные издания - такие, как «Эхо Москвы». И дело тут тоже не в финансовой независимости. Финансовая независимость у нас есть только у президента Российской Федерации. Все остальные у нас финансово зависимы. Зависимы от власти. Госдотации «Эху Москвы» не нужны, Потанину они тоже не нужны. Но когда Потанин хотел «Комсомольскую правду» продать западному инвестору, его вызвали в кремль и сказали: «Не надо этого делать». И сделка рухнула. «Эхо Москвы» живет потому, что ему разрешают жить. Во-первых, потому, что его влияние на общественное сознание очень небольшое, ведь большинство наших граждан слушает «Европу плюс», «Русское радио» или «Радио шансон». Во-вторых, власти нужно иметь показательные примеры, такие как «Эхо Москвы» - примеры того, что свобода слова у нас есть.
Когда я сравнивал структуру ВГТРК со структурой общественного телевидения в Америке, я увидел полную зеркальную противоположность. Если у них оно построено как сеть, которая избирает правление, генерального директора и так далее, то у нас все с точностью наоборот. У нас есть один человек, который называется генеральный директор, и он назначает всех: руководителей местных телерадиокомпаний, своих заместителей. Нет никакого совета директоров, никакого общественного совета, наблюдательного совета, могут создаваться только совещательные органы при генеральном директоре. Это абсолютно автократическая конструкция. Есть один, и он командует всем, этого одного назначает другой один - а именно президент Российской Федерации. Ему не надо советоваться с парламентом, правительством, партиями, общественными организациями - ни с кем: кого хочу, того назначаю. Формально учредителем ВГТРК является правительство, и с точки зрения гражданского кодекса именно учредитель назначает руководителя, но у нас решили, что ради президента гражданский кодекс можно нарушить. Так вот, формально правительство учреждает и через федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям контролирует финансово-хозяйственную деятельность ВГТРК: должны проверять, на что идут деньги. Но когда я обратился к руководителю федерального агентства по печати и массовым коммуникациям, сказав: «Пришлите мне, пожалуйста, данные о доходах и расходах ВГТРК за последние пять лет», мне сказали: «Ты что, с ума сошел? У нас этих данных нет». Я говорю: «А как же вы их контролируете?» «Так и контролируем, с закрытыми глазами». То есть даже федеральное агентство туда просто не пускают. В Америке эти данные абсолютно открыты, вы их можете найти в интернете.
Теперь о первом канале. Первый канал - это открытое акционерное общество. По закону об акционерных обществах они должны ежегодно публиковать свой отчет для всеобщего сведения, но первый канал ничего не публикует. Структура собственности в этом акционерном обществе такова: министерство имущества, ИТАР ТАСС, телевизионный технический центр имеют в совокупности пятьдесят один процент акций, еще сорок девять процентов акций находятся в руках трех организаций. Две из них - оффшоры, а третья - закрытое акционерное общество, зарегистрированное в Чукотском автономном округе. Кто стоит за этим третьим, думаю, понятно. Но что происходит там внутри, какова роль Абрамовича, какова роль оффшоров? Мы ничего этого не знаем, мы даже не знаем, кто эти три организации представляет в совете директоров, мы знаем только тех, кто представляет в совете директоров государство. Может быть, эти оффшоры вообще никем не представлены? Тогда это нарушение закона об акционерных обществах, но этот вопрос нашу прокуратуру не волнует. Несколько слов о том, что такое «Газ-проммедиа», забравший себе активы Гусинского, в том числе канал НТВ. Теперь половина активов «Газпроммедиа» принадлежит «Еврофинанс-групп», созданной двумя государственными банками - евробанком и внешэкономбанком, и возглавляемой, по некоторым сведениям, личными друзьями президента Путина. Этой группе кроме всего принадлежит телеканал «Петербург» на паях с мэрией Санкт-Петербурга. Не сегодня-завтра к ней перейдет контроль над телекомпанией Рен ТВ. Такова огромная медиаимперия, контролируемая государством, причем это только видимая часть айсберга. А есть невидимая часть, она спрятана так, что ее не найдет никто. Кроме всего перечисленного есть медиахолдинги, не имеющие видимого отношения к власти. Например, холдинг «Профмедиа». Это крупная медиаструктура господина Потанина, имеющая такие газеты, как «Известия, «Комсомольская правда», «Советский спорт», «Экспресс газета», журнал «Эксперт», а также электронные СМИ: «Пульс», «ТВ-21», «Авторадио», «Новости онлайн». У них большие инфраструктурные ресурсы, своя система распространения, свой издательский дом, свое информационное агентство «Прайм ТАСС». Казалось бы, живой независимый медиамагнат. Однако господин Потанин очень хорошо понимает: стоит ему что-нибудь не то сделать в своих средствах массовой информации, и у него будут большие неприятности, причем не только в сфере СМИ, а в любой сфере, в которой у него есть бизнес-интересы. Здесь идет контроль через страх. Были у нас и другие магнаты, например, медиаимперии Березовского и Гусинского. Однако их просто захватили, и сегодня мы имеем руины этих империй: «Независимая газета» и издательский дом «Коммерсант» Березовского, телеканал «Артивиай», спутниковое и интернет-вещание Гусинского - единственное неподконтрольное кремлю и принимаемое на территории России по интернету. В решении европейского суда по правам человека по жалобе Гусинского против Российской Федерации прямо сказано, что арест Гусинского имел целью не привлечение его к судебной ответственности, а изъятие его собственности в пользу контролируемого государством «Газпроммедиа». Хорошенькое у нас правосудие. А где нет правосудия, там нет государства, нет закона. Если закон можно использовать так, как нужно тому, кто управляет судом, значит нет суда, нет государства. Поэтому для нас сейчас самая главная задача - это воссоздание российского государства, которого сегодня просто нет.
- А как обстоят дела с финансированием государственных медиакорпораций?
- Что касается финансирования телевидения и радио из федерального бюджета, то оно особенно растет во время выборов. В период президентских выборов 2000 года, по данным счетной палаты, финансирование центрального аппарата ВГТРК возросло в двадцать восемь раз. Одновременно с этим давайте посмотрим собственные доходы ВГТРК: одна сотая процента. Почему же телекомпания ничего не производит? Да потому, что гораздо выгоднее заказывать производство программ другим компаниям. Сколько стоит, к примеру, один выпуск программы «Аншлаг»? Двадцать тысяч долларов. Если бы сама телекомпания создавала «Аншлаг», это стоило бы две тысячи долларов. Зачем же нужны такие заказы? Видимо, есть какой-то откат, когда ты не тратишь две тысячи долларов, а зарабатываешь пять или десять. То есть эта схема абсолютно коррупционна. Бюджетное финансирование телекомпании значительно больше, чем ее расходы. Спрашивается, куда государство выкидывает деньги? Чтобы в этом разобраться, нужна очень серьезная экспертиза. Пока я могу констатировать только одно: если цифры так не сходятся, значит есть двойная бухгалтерия. А раз двойная бухгалтерия, значит надо разбираться, ведь ВГТРК - национальное достояние, а не частная собственность. Теперь о таком источнике финансирования, как реклама. У нас на этом рынке остался один монополист - «Видеоинтернашионал». Российский телеканал в прошлом году должен был получить за рекламу семьсот тридцать восемь миллионов, а отчитался за семьдесят четыре миллиона. Простите, куда же делось остальное? В этой сфере происходят какие-то тайные процессы. При этом на ВГТРК ликвидировали отдел по контролю за временем рекламных роликов. Видимо, чтобы никто не знал, каков на самом деле объем рекламы. Такова экономика наших государственных средств массовой информации.
Как процесс госконтроля над СМИ отражается на политике, можно проследить по ходу избирательных кампаний на федеральном уровне. Если в 2000 году на канале «Россия» Путин получил двадцать шесть процентов эфирного времени, то в 2004-м - ровно в два раза больше. На НТВ в 2000-м он имел тридцать семь процентов, в 2004-м - пятьдесят шесть процентов. Это в среднем, а в аналитических и новостных программах президентских эфиры зашкаливали, на них уходило под девяносто процентов времени. А у иных кандидатов было около нуля.
- Крупные средства массовой информации государство взяло под контроль. Но существует огромная сеть региональных, районных и городских газет, до которых у государства пока руки не дошли.
- Тут тоже идет борьба за влияние. Существуют два проекта нового закона о СМИ. И по одному из них государство практически хочет уничтожить региональную прессу. Примерно, как с пенсионерами, которым вместо льгот дали социальные гарантии, за которыми люди должны стоять в очередях, платить взятки. До того, что старые люди будут от этого болеть и умирать, никому нет дела. Наоборот, задача такая: чем меньше пенсионеров, тем больше денег в пенсионном фонде. Вот так и с прессой: чем меньше районных и городских газет, тем лучше. На федеральном уровне газета - это бизнес, а на районном уровне какой же это бизнес? Газеты проедают часть бюджета, которую власть может вложить в более доходное место. Идея этого проекта безнравственна и лишена государственного смысла. В том проекте закона о средствах массовой информации, который написан мною и который передан в госдуму, предлагается сохранить систему региональных средств массовой информации, но придать им иную функцию. Они должны стать общественными средствами массовой информации, должны выполнять те функции, которые во всех цивилизованных странах выполняют общественные службы информации. При них должны быть общественные наблюдательные советы, перед ними должны стоять задачи информирования населения, предоставления условий для свободного диалога, реализации права граждан на информацию, свободу выражения мыслей. Это должна быть общественная трибуна. А те средства, которые раньше предусматривались бюджетом на поддержку местных СМИ, нужно использовать на развитие их материально-технической базы. Тогда они смогут выжить. Страны европейского союза снижают налоговое бремя для средств массовой информации, учитывая их социальную функцию, ведь у СМИ есть ограничения для бизнеса. Любой предприниматель в любой сфере бизнеса имеет задачу - получение прибыли, а в средствах массовой информации есть ограничитель. Его задача - дать обществу информацию, а если есть от этого прибыль, то она идет на то, чтобы и дальше давать обществу информацию. У нас все делается в противоположном направлении: льготы, созданные для СМИ в 1995 году, практически сведены к нулю. Пока законодательство в области СМИ развивается не в лучшую сторону. Одним из серьезных рычагов управления стала система лицензирования вещания. Если в 2000 году аннулировали одну лицензию, то в 2002-м - уже двадцать семь. Во главе федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства о СМИ стоит один из бывших руководителей группы «Еврофинанс» господин Боярсков. Он и определяет, у кого отобрать лицензию на вещание, а кому дать. Расширяется количество оснований для прекращения выпуска СМИ. Например, за повторное нарушение избирательного законодательства выход газеты можно приостановить до конца избирательной кампании. При этом данный закон неконституционен. Что касается процедуры прекращения работы СМИ, то теперь это может сделать и прокурор. По сути, проект нового закона о СМИ, подготовленный так называемым индустриальным комитетом, предполагает введение системы крепостного права: учредитель - полновластный хозяин, у него никакой ответственности перед обществом, никаких социальных функций, никаких отношений с аудиторией. Проект упраздняет редакционную самостоятельность: в нем написано, что редакция - это организация, оказывающая редакционные услуги учредителю. Кроме всего прочего он ужесточает репрессивную сторону законодательства, дает новые дополнительные основания для прекращения и приостановления выпуска средства массовой информации: например, если вы два раза неправильно указали тираж, на третий раз газету закроют. Законопроект очень дикий, на уровне двадцать первого века он выглядит чем-то пещерным. Другой проект, который предлагает союз журналистов и в создании которого я принимал участие, предполагает интеграцию в российское законодательство современных норм, апробированных в западной и восточной Европе. Мы же хотим в Европу. Так давайте примем наш проект. Но если бы этот проект предлагал президент, можно было бы не сомневаться в том, что он пройдет. А пока мы вынуждены констатировать то, что, начиная с 2001 года, на российском медиарынке превалируют автократические методы.
