Отмена крепостного права в отдельно взятой стране
Иные проблемы, сильно затрудняющие повседневную жизнь и экономическую активность, не всегда осознаются населением. На прописку-регистрацию россияне давно махнули рукой, смирившись с тем, что они были, есть и будут, несмотря ни на какие перемены в общественном устройстве. Действительно, КПСС разогнали, приватизацию провели, свободный выезд за границу разрешили, а право жить в родной стране там, где захочется, так и осталось нереализованным.
Важность проблемы состоит отнюдь не только в нарушенных гражданских правах. Будь дело лишь в них, все оставалось бы по-прежнему еще сто лет. Последние же решения правительственных чиновников, в частности, подписание премьер-министром Михаилом Фрадковым постановления, по которому срок, в течение которого россияне должны зарегистрироваться по месту пребывания, составит 90 дней, и сенсационное заявление главы Федеральной миграционной службы Андрея Черненко, что в 2005 г. граждане смогут самостоятельно выбирать порядок уведомления милиции о месте своего пребывания, говорят о том, что уже и на правительственном уровне «созрели» до понимания нетерпимости ситуации.
И дело тут не только в запутанной коллизии с украинскими выборами. Есть и другие вполне важные причины.
Перед современным западным человеком не стоит проблема – где жить. Все зависит от его платежеспособности. Студент, заканчивая университет и подыскивая работу, не задумывается – а «зарегистрируют» ли его в Балтиморе или Денвере? Все определяет оплата и условия работы, остальное прикладывается само собой. Люди переезжают с места на место в поисках лучшей жизни. Население старопромышленных штатов США за последние десятилетия значительно сократилось, зато резко возросло, например, в Калифорнии и Флориде. Но никому и в голову не приходит ставить какие-либо барьеры под предлогом «перенаселения» или «роста преступности».
Не то у нас. Сотни и сотни тысяч несчастных бедолаг перебиваются с хлеба на воду в бывших шахтерских поселках и городах, центрах ВПК и прочих депрессивных регионах, не в силах покинуть вместе с семьями неблагополучные места в поисках лучшей доли. Единственный вариант, возможный для них – гастарбайтерство в Москве и в Подмосковье, с проживанием в античеловеческих условиях в переполненных общежитиях, безо всяких гражданских прав, с неизбежным возвращением на родину рано или поздно. Что же удерживает их от полноценного переезда в лучший мир? Регистрация.
Миллионы пассажиров московского метрополитена ежедневно созерцают, трясясь в переполненных вагонах, заманчивые объявления о приеме на работу в подземку. Но в конце следует маленькая оговорка – «постоянная регистрация в Москве или Подмосковье». И так во многих местах. Спрашивается – если прописка у нас отменена, то к чему это требование? Можно ли представить себе парижского или стокгольмского работодателя, выдвигающего подобное условие?
Переименование прописки в регистрацию ничего не изменило (по сей день в коммерческих объявлениях регистрацию так и называют пропиской). В Москве и многих других крупных городах образовался миллионный слой людей, уже порой десятилетиями живущих не там, где они «постоянно зарегистрированы». В первую очередь, это молодые мобильные люди, активные участники экономической деятельности, обреченные на унизительный неполноправный статус до тех пор, пока они не покупают себе жилья или не вступают в брак с обладателями заветной «прописки». «Временно зарегистрированные» не имеют права голосовать, обделены в части социальных гарантий. Внося огромный вклад в жизнь той же Москвы, они, тем не менее, находятся где-то на периферии столичной жизни.
Корень проблемы в том, что каждый из нас, как крепостной, привязан к определенной жилищной площади. В XIX веке барский крестьянин, отправляясь в Питер на заработки, знал, что в любой момент он может быть истребован назад, поскольку является «крепким» к земле своего помещика. Так и сегодня работяга из задыхающегося от недостатка экономических возможностей Урюпинска привязан накрепко к квадратным мерам своей халупки. По российскому законодательству человек не представим без числящегося за ним метража, пусть даже в самом раздолбанном общежитии.
Именно это обстоятельство, вроде бы гарантирующее «социальную защиту», висит тяжким камнем на шее россиян. Каковы же последствия нереформированности жилищно-миграционного законодательства?
Во-первых, закупорены каналы нормального перетока рабочей силы. Стагнирующие районы так и продолжают загибаться, не в силах предложить трудоспособному населению какую-либо альтернативу, вынужденные содержать неработающее население. Наоборот, быстроразвивающиеся регионы испытывают острый недостаток квалифицированных кадров – например, Ленинградская область.
Во-вторых, значительная часть населения, нашедшая себе занятие в «неродных» регионах, обречена на неполноправное существование.
В-третьих, имеются колоссальные возможности для коррупции как правоохранительных органов, так и чиновников всех уровней. Боязнь выйти на улицу в Москве без паспорта, а иногороднему – оказаться в столице без билетов или иных документов, указующих, что он здесь – проездом, давно стала национальным позором, впрочем, плохо осознаваемым. Любой российский турист в Париже или Амстердаме не может не отметить, что он свободно передвигается по городу, не опасаясь, что полиция потребует предъявить документы, мол, зарегистрированы ли вы здесь?
(Закрытие такого мегаполиса, как Москва, вообще абсурдно. В 20-е годы прошлого столетия в Америке наблюдалось массовое переселение афроамериканцев из южных штатов в Нью-Йорк, Чикаго, Детройт в поисках лучшей жизни. Именно тогда и возникли знаменитые трущобы Гарлема. Но никому и в голову не приходило запретить чернокожим постоянное проживание в больших городах вместе с семьями, несмотря на весь расизм).
В-четвертых, возрастает расовая, национальная и социальная напряженность. Та же бравая московская милиция «шмонает» ведь не всех подряд, а, в первую очередь, людей с кавказской, азиатской внешностью и провинциально одетых «славян». Общественность свыкается с мыслью, что есть группы населения, обреченные на оскорбительное обращение. Представьте себе, если бы вдруг та же парижская полиция вдруг вздумала останавливать для «проверки документов» арабов или африканцев, коих там полно!? Какой бы был скандал, скольких б погон лишились чины жандармерии!
В-пятых, из-за нерешенности правовых вопросов, аренда жилья пробрела в России уродливо-архаичные формы. Вспомним героев Достоевского или Чехова. Приехав в Москву или Петербург, они жили в меблированных комнатах в доходных домах. Сегодня же жилье сдают… сами его владельцы, перебирающиеся на это время куда-нибудь. Трудно представить себе что-либо более примитивное по мировым меркам. Получается, что Россия позапрошлого столетия была прогрессивней России нынешней.
Где строительство доходных коммерческих домов, в которых бы могли снимать себе квартиры приезжие? Где муниципальное жилье, предназначенное для аренды малообеспеченным гражданам? Все, в конечном итоге, упирается в ту же прописку, равно как и вопрос ипотеки. Банк не даст денег под залог жилья, которое в случае неуплаты нельзя отобрать безо всяких сантиментов. Ситуация не изменится до тех, пока регистрация будет привязана к конкретным метрам.
Самое же замечательное во всей этой истории с пропиской-регистрацией то, что ее падение (пусть не в этом году, так в последующие, не будем чрезмерными оптимистами) происходит не под давлением общественности, не в результате усилий правозащитников или политиков, а в силу осознания чиновниками неудобств этого института, еще вчера такого удобного для них.
Максим Артемьев, обозреватель Интернет-журнала «Новая политика»
