С новым законом об охране детей всего Пушкина придется запретить

Юрий Башмет — о том, в каких случаях полезны возрастные ограничения и почему обучение музыкантов нельзя откладывать.

В рамках Культурной олимпиады «Сочи-2014» в Сочи дебютировал Первый Всероссийский юношеский симфонический оркестр под управлением Юрия Башмета. О своем новом проекте маэстро рассказал корреспонденту «Известий».

— Как возникла идея Всероссийского юношеского оркестра?

— Она зарождалась постепенно, из деталей. Первая из них — это юбилейный тур «Солистов Москвы». Тогда я впервые задумался, что хорошо бы сбалансировать количество концертов «Солистов» в правильном для меня соотношении: сыграть больше концертов в России, чем в Европе. До этого момента у нас было 80% выступлений за границей и максимум 20% — в России. Сперва это вызвало непонимание. Никто не спорил, но удивление моя идея вызывала.

— Странно. Вы же не на Марс едете играть.

— Это идет еще с советских времен. Тогда время нахождения за границей на гастролях было лимитировано, чтобы больше служили отечеству. На самом же деле все было чуть иначе. Лимит пребывания за границей был 60 дней. Тому, кого хотели за границей, тихонько разрешали пробыть за пределами СССР 90 дней. Тому же, кого очень хотели за рубежом, разрешали 120 дней, но это было буквально несколько имен.

Помню, однажды Рихтер задержался на гастролях на 10 дней, а я подвозил его супругу Нину Львовну в Министерство культуры. И там одна дама, высокопоставленный работник, сказала: «Нина Львовна, вас ведь не поймут». И Нина Львовна с серьезным и трагическим лицом ответила: «Да, я понимаю. Но ведь Славочка тоже этого не поймет». Жена была буфером в его отношениях со всей советской властью. Так вот, моя идея была изменить эту пропорцию наоборот.

— В итоге вы проехали 39 русских городов.

— Да, мы с «Солистами» дали 41 концерт в юбилейном туре, во всех регионах, и я узнал страну. Хотя я и раньше бывал в разных городах. Но тут в каком-то городе, в Сибири, у артистического входа столпились молодые люди. Они встали грудью у дверей: «Юрий Абрамович, помогите, у нас нет билетов, мы — студенты и преподаватели, и не можем попасть на концерт». Я сказал, что попробую что-нибудь сделать. А играли тогда в здании драматического театра. Исполнительный директор там далекий от музыки человек, и когда я попросил его впустить молодежь, он отрезал, что и речи об этом быть не может, у них нет ни одного свободного места. Мне так не понравился его тон, что я попросил ему передать: о начале концерта тоже речи быть не может, если мы с ним не начнем эту тему обсуждать. Он влетел взъерошенный. А я ему сказал: вон из этой комнаты, я свое высказал. Одумаетесь — будем говорить.

Минут через 10 он вернулся, шумел в коридоре, но в итоге мы договорились, что студентов посадят на лестницу в проходе. Те были счастливы и попросили меня о творческой встрече. Так начались бесконечные мастер-классы, почти в каждом городе. Это нормальное явление: приезжаешь давать концерт, а в итоге появляется миссионерская цель. Потом уже возникла музыкальная школа моего имени в Новокуйбышевске, Академия стран СНГ. И выяснилось, что все это вызывает бешеный интерес, и мы решили объявить годовой конкурс в оркестр.

— Что является главной задачей оркестра?

— Представить уровень музыкального образования по России. В целом теперь я могу сказать, что есть хорошие экземпляры. Есть серьезные, профессиональные линии по стране. Нужна только поддержка, оживают целые регионы. Некоторые губернаторы благодаря этому событию в Сочи вообще узнали, что у них в регионах есть музыкальные школы. Хотя вообще тема с музыкальным образованием — больная.

— Вы имеете в виду упразднение музыкальных школ?

— Да. То, что пытаются перевести музыкальное образование в общее и сделать его специальным только в пятом классе, после того как выяснится, насколько талантлив человек. Сколько я когда-то ни объяснял, что так нельзя, — ничего с места не сдвинулось. Сейчас эту же тему толкает Денис Мацуев в Общественном совете при Минкульте. Я тоже состою в Совете по культуре президента, в секции детского специального образования. Это мне кажется наиболее интересным. Когда-то я уже приводил пример на высоком собрании, где обсуждалась эта тема. Мы часто бываем в Китае и научились есть палочками. Кто-то из нас даже умеет делать это хорошо. Но если взять трехлетнего ребенка-китайца, то он все равно ест палочками лучше, чем любой из нас, и в 5–10 лет будет делать это еще лучше. Также и с музыкой.

Сейчас предлагают до пятого класса оставить из музыкальных предметов только хор. Но потом, если ребенок будет хорошо петь, пойди попробуй научить его играть на скрипке. В пять, шесть лет, максимум восемь — еще можно. Сейчас из Франции приехал скрипач Ролло Ковак и сказал: «Юрка, у меня новый ученик! Ему уже два года». Правда, это его внук. В конце концов, считайте, что через 5–7 лет случится незаметная музыкальная диверсия в лучших американских оркестрах: там половина струнных — представители русской школы.

— Что будет дальше с Всероссийским оркестром? Планируются ли еще концерты до Олимпиады в Сочи?

— Пока точных планов нет, но есть идеи. Прекращать этот проект нельзя, потому что это будет выглядеть обманом, для детей — прежде всего. А для нас это будет глупо — такую красивую и важную тему самим же погубить. В следующий раз, вероятно, это будет что-то типа турне. Один концерт они уж очень боятся играть.

— На афишах ваших концертов стоит возрастной маркер «0+». Как вы относитесь к этой идее?

— Кто-то же об этом задумался. Когда этот закон приняли, то не задали никаких критериев. Где грань, ставить плюс шесть или плюс семь? Но тогда можно пойти и дальше, и какие-то знаменитые человеческие трагедии, психологические драмы, например «Ромео и Джульетту», тоже запретить. Хотя там, с одной стороны, ничего запрещенного нет, но есть убийство. Пушкин — вообще весь попадает под запрет. Куда Онегина девать? Мне кажется, что травинка все равно пробьется меж камней. Все равно в возрасте от 10 до 15 лет тема секса интересовать не перестанет. Но есть вещи, с которыми я могу согласиться.

Например, в опере Штрауса «Саломея» есть сцена, где героиня должна быть без одежды. А есть такие маразматические постановки, куда и взрослым не стоит ходить. Например, была постановка «Онегина» в Берлине, где должен был дирижировать Юрий Темирканов. Он приехал к генеральной репетиции, готовился войти в постановку, но когда увидел происходящее, то сказал: «Спасибо, это без меня», развернулся и уехал. А там в сцене письма Татьяна занимается онанизмом. «Онегин» — вообще многострадальная опера. У нас однажды в Ярославле во время слов Татьяны «кончаю, страшно перечесть» вдруг завыла уличная собака. А в Зальцбурге как-то Онегин вовсе вышел на сцену с ружьем: артист мысленно поставил запятую после слова «охота» во фразе «Мной овладело беспокойство, охота, к перемене мест». И ведь ничего, режиссер пропустил.

Музыканты русских городов, объединяйтесь

Южная олимпийская столица встречает Юрия Башмета как родного — маэстро уже провел здесь пять именных фестивалей. Местных жителей уже не удивить ни огромными афишами, ни очередями на вход в концертные залы. Единственное исключение — количество молодежи, каждый день следовавшей по набережной к Зимнему театру.

Репетиции Всероссийского оркестра начались незадолго до прибытия маэстро в Сочи: 79 юных музыкантов, многие из которых вовсе не имели опыта оркестровой игры, неделю занимались по группам, разучивая партии. Некоторые, впрочем, продолжали заниматься и после репетиций: в гостинице то и дело требовали «прекратить безобразие» — из-за смены часовых поясов оркестранты заигрывались в номерах до трех часов ночи.

Дебютный концерт оркестра прошел при полном аншлаге. Кажется, на мероприятия Башмета в Сочи уже давно приходит исключительно своя публика. В программе — самые популярные, но уже довольно трудные для молодого оркестра сочинения: Симфония № 40 Моцарта, «Вариации на тему рококо» Чайковского. Среди солистов — как любимцы сочинской публики Александр Бузлов и Валентин Урюпин, так и новые для города имена. В частности, из Франции прилетел скрипач Мохамед Ибер.

Сам Юрий Башмет тоже традиционно взял в руки альт. Однако, в отличие от концертов с «Новой Россией» или «Солистами Москвы», маэстро побоялся оставлять оркестр без присмотра, и за пульт встал Валентин Урюпин. Под его же руководством прошло вокальное отделение концерта с участием артистов Молодежной программы Большого театра Нины Минасян и Алексея Стражевича. Завершился концерт Адажио и вальсом из «Спящей красавицы» Чайковского.

Маэстро перед концертом признался, что немного нервничает, однако после с удовольствием выходил на бис, принимал цветы и даже вывел на авансцену двух самых младших участниц оркестра, близняшек лет девяти.