Дискредитация государства

Бытует мнение, что, отодвинув нефтепровод от Байкала, президент внял доводам сибиряков и экологов и поддержал гражданское общество в России.

Не знаю насчет гражданского общества, но вот власть Владимир Путин точно не укрепил. Дело не в том, что своим якобы экспромтом глава государства выставил дураками с десяток высокопоставленных чиновников, к примеру министра экономического развития Германа Грефа, днем ранее маниакально высчитывавшего вероятность прорыва трубы, или президента Бурятии Леонида Потапова, преданно призывавшего разделаться с "политическими петухами",– все они в конце концов теперь точно знают, что нельзя быть святее римского папы.

Дело и не в том, что глава "Транснефти" Семен Вайншток вряд ли бы осмелился так ретиво укатывать экологов и общественные организации без санкции из Кремля. Дело даже не в том, что волшебные повороты президентской указки очень напоминают управленческие технологии Сапармурата Ниязова и Уго Чавеса,– государственное телевидение показывало нам и не такое. Главная проблема заключается в том, что, сдвинув трубу с вайнштоковской колеи, Владимир Путин дал ясный сигнал всей бюрократической системе.

В Кремле, возможно, потирают руки и подсчитывают потенциальные голоса сибиряков и пункты президентского рейтинга, заработанные за несколько минут стояния у карты. Кто-то из политологов уже назвал это решение "победой избирательных технологий". На самом же деле это очередная победа пиара над политикой, победа тактических, сиюминутных интересов над стратегическими. Ведь что получается: все (!) российские ведомства, принимавшие решение о прокладке трубопровода рядом с Байкалом, оказались абсолютно несостоятельны. Минутный экспромт (даже если это подготовленный экспромт, в общественном мнении твердо укоренилась картина импульсивного, эмоционального решения Путина) важнее многочасовых заседаний. Решительное движение указкой весомее сложных согласований и расчетов, президент умнее, чем тысячи чиновников. Насмарку пошла долгая работа Минэкономразвития, Росприроднадзора, Ростехнадзора и еще десятка государственных институтов и ведомств, региональных властей Бурятии и Иркутской области, депутатов Госдумы и Совета федерации, выполнявших кремлевское же, между прочим, решение срочно обеспечить Китай российской нефтью.

Но если бюрократическая система уперто стоит на пагубном решении, угрожающем экологии Байкала, и рассматривает компромисс с обществом исключительно как проявление слабости власти, неизбежно напоминание о том, кто персонально выстроил такой принцип коммуникаций.

Обществу ясно и четко указано, как надо и как не надо отстаивать свои интересы. Если вы напуганы выбросами в реку или задержкой зарплат – ни в коем случае не надо обращаться к соответствующим государственным ведомствам. И к депутатам обращаться не надо – там, у них (загадочных чиновников и олигархов), в Москве, все равно все схвачено и проплачено. Спрашивать у губернатора тоже бессмысленно: он теперь назначается из Москвы, и единственный его интерес, чтобы все было шито-крыто, без демонстраций и пикетов. Государственной системы нет, один свальный денежный грех без стыда и совести.

Зато надо апеллировать непосредственно к президенту. А чтобы добрый царь-батюшка услышал через всю страну, шуметь надо громко: организовывать митинги и шествия, объединяться, несмотря на политические и идеологические платформы. Что это как не дискредитация института государства?

По сути, происходит то, о чем долго предупреждали оппозиционеры московского Садового кольца: уничтожая систему сдержек и противовесов, свободную партийную и судебную систему, избираемые региональные власти, власть рискует оказаться с обществом один на один, без посредников и сложившихся процедур согласования.

Показательные акции, ставшие визитной карточкой кремлевских политтехнологов, когда президент лучше районного суда понимает степень ответственности водителя, глубже экологической экспертизы разбирается в рельефе байкальских гор, точнее Минсоцзащиты определяет уровень монетизации проездных, превращают Кремль в единственный признанный населением институт власти. И соответственно, лишают смысла существование всей остальной машины государства.

Эльмар Муртазаев, независимый обозреватель