Православные фанатики "a naturelle"
В марте Александре Логунцовой исполняется 20. Некоторые ее ровесники уже работают в банках, строят самолеты и нянчат по второму ребенку. Или, на худой конец, хотя бы создают видимость взрослых людей. Сашке не под силу даже эта видимость.
Она вжимается в не по росту высокий стул, отчего ноги не достают до пола - как у маленькой. В лице без косметики - ни тени девичьего жеманства. Только детское любопытство: Саша попала в незнакомую среду журналистов, и ей страшно интересно...
В школу Александра пошла в 16 лет. До тех пор не умела ни читать, ни писать и в чем-то напоминала маугли - с той разницей, что жила не среди зверей... Мать - религиозный фанатик - бросила дом в сахалинском поселке Вахрушев и поселилась при Дивеевском монастыре под Нижним Новгородом. Навечно, в ожидании конца света. И - заточила с собой дочь. Четыре года назад Сашу привез к себе в Воронеж старший брат. Она говорит: спас.
Ребенок без детства
До шести лет Саша себя практически не помнит. Возможно, просто потому, что помнить особенно нечего. Отец бросил их, когда девочка еще не родилась. Старшие братья разъехались. Мама Татьяна Федоровна едва ли не в буквальном смысле горела на работе: занимала высокую должность на угольной фабрике. Малышку воспитывала чужая женщина - пожилая баба Оля. Саша звала ее няней. А в шесть лет в ее судьбе наметился неожиданный поворот. Мама вдруг изменилась: она по-прежнему пропадала на фабрике, но в доме появились непонятные картины, и мать подолгу стояла перед ними на коленях, кланялась им и что-то шептала... Потом начала запрещать Саше есть мясо и конфеты и ругала бабу Олю, если та тайком совала девочке пирожок. А еще мама привела незнакомого мужчину - Виктора Михайловича.
- Он не был набожным - обычный человек. Много времени проводил со мной, играл, не запрещал ничего. Я думала, так теперь будет всегда, и дядя Витя станет мне папой, - говорит Саша.
Но, прожив с Виктором три года, Татьяна указала ему на дверь. Позже Александра узнала: мама переписывалась со старцем Иеронимом из Санаксарского монастыря. И тот дал наказ: ежели согласится сей муж с ней в церкви венчаться, пусть остается с ним в миру. Нет - одна ей дорога: к Богу. Шел 97-й год. Виктор в церковь не пошел...
- И тогда мать сказала, что уезжает в монастырь. Она спросила, хочу я ехать с ней или останусь с бабой Олей. Но что я могла решить в девять лет? Конечно, поехала с матерью, - Саша еще крепче вжимается в стул и закрывает глаза. Так делает ребенок, переживший испуг, вдруг вспомнив о страшном.
Наказание - тысяча земных поклонов
Дивеево - село-легенда. Один из старейших и крупнейших монастырей, где покоятся мощи преподобного Серафима Саровского. Около четырехсот сестер. Тысячи паломников. Кто-то из них приезжает и уезжает, коснувшись святой земли. А иные остаются. Остаются в надежде тоже стать монахинями. В основном это молодые женщины, которым еще даже нет 30. Живут при монастыре, работают. Их зовут «кандидатками». Они прекрасно знают, что, возможно, никогда не станут «достойными» принять постриг. Но самоцель для многих не в этом. Самоцель - в истовой вере. Настолько истовой, что она порой превращается в кошмар для их близких. Так случилось с Сашей.
- Сначала мы жили в гостинице для паломников. В одной комнате - человек по десять. Потом нас поселили в старом домике. Квадратов 15, наверное. Взрослый до потолка достанет рукой. Света и воды нет, одно окошко. Две железные кровати, стол, стулья, шифоньер... Еще - утюг старинный, который надо греть на огне.
Саша в деталях описывает натюрморт монастырского быта. Чтобы приготовить нехитрый обед - жареную картошку или пустой суп - зимой и летом топили русскую печку. Но чаще питались в отдельной монастырской трапезной для «кандидаток»: доедали то, что осталось от монашеского стола. Одежду им тоже давали в монастыре: ее хватает, пожертвований много.
У каждой потенциальной монахини - свое послушание, за которое она может получать плату (когда там жила Саша - 1200 рублей). Татьяна Федоровна работала дворником, но от денег отказалась. Не брала она и по 300 рублей в день ангела и 500 в день рождения, которые давали всем. Говорила: грех и искушение.
- Мама очень верит. Она почти... - Саша осекается и одергивает руку, потянувшуюся к виску. - Сожгла в печи все документы - только мое свидетельство о рождении потом восстановила и, думаю, оставила свой советский паспорт. Новые считает бесовскими. Верит в «три шестерки», ждет скорого конца света... Она запретила мне учиться, а в 14 лет - получать паспорт.
Девушка немного походила в воскресную школу, но читать там учили только на старославянском. Когда же стали вводить письмо (тоже на церковном), мать усадила ее дома: грамота - от беса. Молитвы и походы на службу воспринимались самой девочкой как данность: так есть, должно быть, и выбора у нее нет. В свободное от молитв время Сашка либо помогала матери при монастыре, либо уходила в мир - в само село Дивеево. Общалась с местной молодежью и мечтала «быть, как все»: учиться, носить красивые кофточки с открытой шеей и короткие юбки, дружить с мальчиками.
- Останься я там, даже замуж никогда бы не смогла выйти, - 20-летний ребенок мило надувает губки.
Мать запрещала эти вылазки, но постоянно контролировать дочку не могла - было много работы - и порой закрывала на них глаза. Но если чадо, по ее мнению, перегибало палку...
- Мама меня просто била. Всем подряд, что попадется под руку, - утюг, шланг... Заставляла замаливать грехи, стоя на коленях на горохе. При этом жарко топила печку, а на меня надевала шерстяную кофту. Или, наоборот, в холоде в одной ночной рубашке... Еще было наказание - класть земные поклоны.
- Сто? Двести?
- По тысяче...
- Голова не кружилась?!
- Нет, я же привычная.
Саша бунтовала. Способ был один: уйти из дома. Две-три ночи ночевала у друзей из «мира» и, передохнув, возвращалась сама. Однажды семья молдаван угостила ее молодым вином.
- Не хочу вспоминать, что мне за это было...
Александра говорит, при монастыре есть и другие девочки с похожей судьбой - безграмотные и абсолютно не приспособленные к жизни. Это малолетние дочки «кандидаток». Единицам удается сбежать и выйти замуж, она же об этом только мечтала: куда же без документов? Саша знала: где-то в Воронеже живет с семьей старший брат Витя. Но что за Воронеж такой - Бог его ведает...
- Я знала, Витя пишет маме. И однажды перехватила письмо. Мне тогда уже было 16. Читать не умела, поэтому пошла к знакомой. Та объяснила: брат сообщает, что в такой-то день во столько-то будет звонить, надо ждать у соседского телефона. В тот день я увязалась за матерью...
...Татьяна Федоровна не хотела давать дочери трубку, но та разревелась в голос и позволила себе оттолкнуть родительницу: «Витя, забери меня отсюда!» Сколько после было земных поклонов - она не помнит.
Спустя пару недель Виктор сообщил, что едет в гости. Приехал с женой Людой, двумя маленькими дочками, тестем и тещей. Монастырь поселил их в гостинице - в домишке Татьяны все просто не поместились бы.
- Помню, когда пришел брат, я спала. И спросонья кинулась ему на шею: плакала, просила забрать... Мама тоже плакала и кричала: «Не отдам тебе ее, ты баптист!»
Виктор действительно баптист. Но Татьяна не отпускала к нему дочь не столько поэтому, а больше из страха, что он сделает девочке паспорт. И все же окончательное решение в монастыре принимала не она, а благочинная (второе лицо после настоятельницы).
- И благочинная отпустила! Мама не могла поверить, но возражать не смела. Я поехала - всего на месяц, в гости.
Но, садясь в микроавтобус брата, Сашка уже знала: сюда она больше не вернется. Никогда.
В 16 лет - в первый класс
- В общем-то, мы тоже сразу решили, что оставим девочку у себя, - признается тесть Виктора, Петр Сачков. - Александра не могла и не хотела воспитываться в тех условиях. Я, если честно, тоже им поразился, хотя сам - священнослужитель (Петр Михайлович принадлежит к Церкви Евангельских Христиан. - Авт.). Немного знаю православное учение. Но Татьяна... Это крайности.
Виктор поселил сестру у себя. Предстояло решить две проблемы: в 16 лет Саша абсолютно безграмотна и у нее нет паспорта. То есть она фактически никто, не может никуда ездить, не может учиться, получать медицинскую помощь, ходить на выборы - и замуж выйти тоже не может.
- Пришли мы с ней в 76-ю школу - она недалеко от дома, там и мои дети учатся, - говорит Петр Михайлович. - Объяснили, как смогли... И нас приняли.
Александра сидела вместе с первоклашками, складывала слоги и пачкала прописи. Малышня ее любила до визга: Саша играла с ними и совсем не походила на важных старшеклассниц... Директор Леонид Гречишников признается: брали такую ученицу на свой страх и риск. Явится с проверкой какое начальство и устроит разгон - не положено регламентом в первый класс в 16 лет.
- Нам просто по-человечески стало ее жаль. По всем правилам приказами переводили Сашу из класса в класс. Учителя занимались с ней после уроков. Она очень старалась...
За год девушка прошла программу пяти классов. За второй - еще трех. Девятый закончила в вечерке и получила заветный аттестат. В нем почти все тройки, но для нее - страшная гордость: она образованная.
Но идти дальше и получать профессию Александра не может: нет паспорта. Два года назад она сдала в паспортный стол все документы, однако главный взамен не получила до сих пор: говорят, не хватает какой-то справки с Сахалина для подтверждения гражданства. Ждать ее придется еще год, а может, два... Саша, в свою очередь, без документов не может ехать на родину и искать нужную бумажку. Замкнутый круг.
А чиновники не сердобольные учителя. Пожалеть «по-человечески» и подарить паспорт даже очень хорошей девочке не могут. И дело не в конкретном иване ивановиче - в системе в целом. В законах такие нетипичные случаи не расписаны, а без четкого руководства к действию наш чиновничий аппарат сбивается с толку и отправляет в суд. Сашу уже отправили. Но чтобы собирать доказательства для суда, тоже надо ехать на Сахалин! У Виктора и еще одного старшего брата Игоря на такую дальнюю дорогу сейчас просто нет денег. Они попытаются связаться с третьим братом - Сергеем. Тот живет в Южно-Сахалинске и, возможно, сумеет раздобыть нужный клочок за нужной печатью. Но когда? К тому же Сергей и Александра - от разных отцов, у них разные фамилии. И где гарантия, что родственник раскачает сахалинских бюрократов?
«Ты больше не моя дочь!»
Но Саша привыкла ждать и терпеть. Сейчас девушка живет у Витиных тестя и тещи, зовет их мамой и папой и даже пытается подрабатывать. У Сачковых десять своих детей и двое приемных. Она - тринадцатая. В свое время Сашка сильно проштрафилась - чем, не признается, - и брат в наказание грозился вернуть ее в монастырь. Сачковы взяли Александру к себе.
- Была у нее одна нехорошая черта - любила приврать. Ну и начудила немного, - говорит Петр Михайлович. - Но, думаю, мы уже все перебороли...
Пока боролись Сачковы и сама Саша, где-то далеко с собой боролся еще один человек - ее мать. Даже для своих близких эта женщина осталась «темной лошадкой» - ее души они разгадать не сумели... За четыре года Татьяна Федоровна Логунцова вроде смирилась, что ее младший и любимый ребенок выбрал другой путь. «Живи этой бесовской жизнью», - написала она дочке. Но что ее, когда-то успешную женщину, толкнуло к той непонятной жизни, которой она живет сама?
У Татьяны - два высших образования и трудная женская доля. Похоронила двух мужей, третий от нее ушел, четвертого бросила сама. Вырастила четверых детей. С блеском строила карьеру. А вот в церковь, как истинный советский товарищ, ногой не ступала. Сын Виктор вспоминает: в 93-м году уехал в Киргизию, оставил мать нормальным человеком. Через два года приехал в гости - и не узнал...
- Мы не знаем, что толкнуло ее к такой фанатичной вере, - признается сын. - Она не рассказывала. Говорила, что общается с какими-то старцами. Но где и как их нашла - неизвестно.
Я пересказала историю Александры и Татьяны Федоровны священнику Сергию Заруцкому.
- Возможно, женщина двинулась к вере, будучи несвободной от тех основ советской жизни, которые рушились у нее на глазах (Татьяна впала в религиозность именно в начале 90-х - в самое смутное для России время. - Авт.). В переходные исторические моменты люди находятся в культурном шоке от утраты временных ценностей, казавшихся стабильными. И ваша героиня обратилась к ценностям вечным - к православию, - ответил мне отец Сергий. И тут же пояснил:
- Но к подлинному православию фанатизм не имеет никакого отношения. Фанатизм в вере, как правило, присущ неофитам - людям, вновь обращенным и еще не укоренившимся в вере. Это своеобразная болезнь духовного роста человека, которую необходимо преодолеть. Тут нужны работа души, аскетическое усилие и осознание истинных ценностей православия - таких как любовь к ближнему и свобода. Никто не вправе лишать человека ее. Подлинная вера - именно свобода в движении к Богу, насильственной любви не бывает.
- Сейчас Саша живет в семье Евангельских Христиан. Общается с баптистами...
-Конечно, очень плохо, что фанатизм мамы выталкивает Сашу из православия. Потому что оно дает человеку максимальную свободу в движении к добру, а его крайние проявления - случайные явления, обусловленные проблемами нашего духовного становления и роста.
...Саша - человек верующий, несомненно. И я не хочу обидеть ничьи религиозные чувства, но задать ей не совсем деликатный вопрос не могла.
- В православии, наверное, я не смогу остаться (ей трудно было это произнести, трудно... - Авт.). Очень тяжелые воспоминания. И решать будет нелегко...
- С мамой общаешься?
- Да, переписываемся. Пишет, что болеет, ноги плохие совсем. Ей ведь уже 62 года. Но она по-прежнему надеется стать монахиней... Мама пыталась выкрасть меня отсюда. Приехала с мужичком из Дивеево. Усадили меня в машину - будто посылку передать... Витя тогда помешал. А она прокричала: «Ты больше не моя дочь!»
Глаза в пол. Голос глуше. Саша любит эту странную женщину - потому что она ее мать - и молится за нее. Молится, чтобы как можно дольше в той родной и очень страдающей душе не наступал полный конец света.
Комментарий паспортистов
Главное сейчас для Саши - пусть это покажется циничным - все же не вера. А красная книжка гражданина РФ. Паспортисты, как я уже говорила, разводят руками.
- Главная проблема Александры - доказать свое российское гражданство. Для этого надо предоставить сведения о том, что на 6 февраля 1992 года она была зарегистрирована на территории Российской Федерации - это день, когда вступил в силу старый Закон РФ «О гражданст-ве», - говорит Светлана САНТАЛОВА, старший инспектор отдела УФМС в Коминтерновском районе Воронежа. - Мы направляли запрос в Сахалинскую область, но нам пришли данные только с 93-го года, до этого времени сведений нет. Единственный выход Саши - установить факт своего постоянного проживания в России в суде. Мы уже объяснили ей, куда обращаться, какие доказательства, возможно, придется предоставить. Медицинскую карточку, например...
Вот только как ехать за карточкой из Воронежа на остров Сахалин без паспорта, наша система объяснить, увы, не может...
