Пещеры атамана Кочкина скоро исчезнут
Название "Жердовка" местные объясняют проще простого: деревня вначале была страсть какая красивая, заборы были аккуратные, из жердей. От заборов-то и пошла Жердовка. Она лежала на пути ссыльных; говорят, через нее этапом шли Сталин, Фрунзе и Орджоникидзе до Александровского централа. И колхоз здесь позднее назвали именем Сталина.
В революцию пылила по местным дорогам уже не красная, а белая банда. Знаменитый атаман Кочкин нередко бывал в этих местах, а близ деревни, в скалистом песчанике над Кудой, как большие ласточкины гнезда, темнеют легендарные кочкинские пещеры. Их видно с дороги. Небольшие ниши расположены достаточно высоко, до них еще нужно добраться.
Заползти туда можно только для того, чтобы насладиться прекрасным видом долины Куды, в самих же пещерах ничего не поражает. Разочаровывают даже — уж больно маленькие. Местные жители рассказывают, что раньше пещеры были достаточно большими. Было даже страшно туда лазить. Но сейчас все завалилось, осыпалось. И с течением времени они, наверное, исчезнут совсем.
Кроме пещер единственная память о Кочкине — дома, где Кочкин размещал свою банду. Но никто толком не может рассказать ни о них, ни об их хозяевах. Стариков в деревне уже не осталось. 88-летняя бабушка Ситникова, старейшая жительница деревни, приехала сюда перед войной, в советское уже время. Банды она не застала, дореволюционную жердовскую историю не помнит. О Кочкине она знает от его бывших напарников.
Жил, например, в деревне дед Сергей, бывший у Кочкина казначеем. Так тот не боялся всему честному народу рассказывать о месте прежней своей работы. Несмотря на обильные антисоветские воспоминания, дожил дед до глубокой старости.
Были в деревне и пострадавшие от рук самого Кочкина. Они тоже когда-то охотно делились воспоминаниями. Дочь Ситниковой Земфира Орестовна помнит деревенского мужика Никифорова, запоротого атаманом так, что скрючило на всю жизнь.
— Я девчонкой была. Школа располагалась во второй половине никифоровского дома. И после школы Никифоров рассказывал нам истории и показывал свою спину со страшным шрамом — два пальца шириной.
Но подробности историй, слышанных в детстве, канули в Лету. Только про Никифорова помнят. Да про то, как семью этого Никифорова спустили в подвал их собственного дома в старой Жердовке (деревня делится трактом на старую и новую). Сверху на крышку подвала накатили тяжелую бочку. Но семейство смогло выбраться. После этого Никифоров и был покалечен атаманом. Жаль, что историю этой семьи рассказать теперь некому. Последняя жердовская Никифорова — старушка Мила — не так давно умерла.
Кочкин грабил по Якутскому тракту обозы и лихо брал магазины. Мужиков вроде сильно не обижал, но иногда брал вроде натурального оброка на прокорм своим головорезам. Под Жердовкой атаман попрощался с жизнью. Предатель из собственной банды, брат кочкинской любовницы, застрелил атамана во время одного из налетов. Труп сфотографировали и возили карточку по деревням как доказательство, что Кочкина, десять лет крышевавшего округу, больше нет.
Историей Жердовки очень интересовался в свое время иркутский казачий атаман Меринов, местный уроженец:
— У Мериновых поколения здесь жили. Сам-то Николай, атаман, приезжал к нам, со мной разговаривал. Все допытывался, был ли его отец офицером. А я откуда ж знаю! — удивляется бабушка Ситникова. Николая Меринова помнят здесь без церемоний как "младшего Кольку".
Еще одна достопримечательность Жердовки (и в общем-то его экономическая основа) — туберкулезный санаторий. Возник он при советской власти, но не на пустом месте. У профессора Якова Штамова, основателя ФТИ (курорт "Ангара"), была в Жердовке лаборатория.
— Богатый человек и умница. Именная вся посуда у него была. Так раскулачили его — был и нету. А в лаборатории устроили санаторий для юных пионеров, — рассказывает бабушка Ситникова, которая, кстати сказать, сама работала в санатории.
Юные пионеры недолго отдыхали здесь. Их сменили туберкулезники. На туберкулезников и работал поселок. Да еще на душевнобольных из Соснового Бора, который практически через дорогу.
— С психически больными проще работать, чем со здоровыми. Они работали, все сами делали. Только следить надо было, чтобы не передрались, — Земфира Орестовна, было дело, работала в Сосновом Бору. Она сетует, что Сосновый Бор лишился подсобного хозяйства, дела там пошли на спад. Да и туберкулезный санаторий хотели разогнать:
— Просто больных мало. На 38 человек обслуги 23 больничных койки. Комиссии все ездили, ездили, но закрыть вроде пока не решились. Наоборот, миллион рублей дали.
Каким образом будет существовать деревня дальше — это вопрос. Впрочем, от деревни в Жердовке остается все меньше и меньше, и последняя память и о пещерах, и о банде выветрится скоро. Как грибы вырастают здесь дачи. А зачем дачникам чужая память?
