Мнение: об иммунитете России к "демократическим революциям"

«Россия погружается во мрак диктатуры. Мысль задушена, права попраны, свобода растерзана. Над бескрайними северными равнинами царят коррумпированные чекисты, садисты в военной форме, водка и СПИД. Народ (до последнего момента) – безмолвствовал, по причине разгона НТВ и высоких цен на нефть.

И очевидно, и никак не может быть иначе: все живое на постсоветском пространстве, все прогрессивное, демократическое, устремленное к свету бежит от России как от чумного барака. Естественно – бежит к Западу, где отныне и встает солнце».

Бесконечно повторяемый тезис называется заклинанием. Подобное определение ничего не говорит об истинности или ложности самого утверждения. Заклинания оцениваются в другой системе координат: с точки зрения их действенности.

Утверждать, что нынешняя Россия являет собой образец материального достатка или народной нравственности – вызвать у собеседника в лучшем случае удивление. Это факт. Впрочем, фактом является и то, что повсюду человек разумный обречен сомневается в рациональности и справедливости жизнеустройства в собственной стране. Давайте воспримем повышенный российский скепсис по отношению к себе как комплимент и важное основание патриотизма.

Опровергать тезис о тождестве приверженности свободе и исповедания нелюбви к России – дело, несомненно, увлекательное. Но, предавшись обличениям очевидных несуразностей и нестыковок, мы рискуем упустить нечто реальное и важное.

Главный вопрос звучит так: почему Запад делает русофобию краеугольным камнем своей политики в северной Евразии?

Вопрос небезынтересный, поскольку объективно подобная стратегия невыгодна самому евро-атлантическому сообществу.

Проводимый курс очевидно вступает в противоречие с тенденциями глобализации. Пестование национальных бантустанов вредно крупнейшим мировым корпорациям, любящим открытые просторы для масштабного разворота деятельности.

Глобальной экономике нужны квалифицированные кадры. Данная мысль часто оспаривается, но фактом остается то, что неграмотной рабочей силы в мире имеется более чем в избытке. И прежде чем грузины или туркмены в массовом порядке и в должном совершенстве овладеют английским, знание русского будет оставаться их самым привлекательным капиталом. Действительно: есть определенный риск в том, чтобы переходить реку по мосту, построенному инженером, изучавшим сопромат на украинском или киргизском...

Про то, что Россия – союзник Запада в войне с терроризмом поважнее многих – сказано очень немало. Из чего прямо следует особая эффективность именно рублевых инвестиций в дело общей борьбы. Но не радует, ой не радует, увеличение российского оборонного бюджета наших антитеррористических «партнеров»!

И так далее, и тому подобное. Список противоречий можно продолжать без конца.

Last but not the least. Современная западная политика хочет казаться приверженной моральным ценностям. Сколь бы ни было это желание подчинено задачам пропаганды и PR, но поддержка режимов апартеида в Латвии и Эстонии, отрезателей голов в Чечне, победителей с 98% счетом в Грузии не может не отягощать европейскую и американскую совесть.

С готовностью отягощают.

Рассматриваемый феномен часто пытаются объяснить ссылкой на традиции, привычки и косность сознания. Русофобия действительно была весьма инструментальным мировоззрением в течение двух веков, когда Россия доминировала в Старом Свете. Но сегодня, когда этого нет, отрицать в западном политическом классе его главное качество – прагматизм – допущение слишком смелое.

Чтобы докопаться до корней вроде бы вредящей самой себе политики следует совершить одно многотрудное усилие: отказаться от восприятия России как «пупа Земли». В таком ракурсе антироссийская политика предстает лишь «частным случаем», выражением, следствием утверждения во всемирном масштабе известного уравнения: «Запад = Демократия = Благополучие».

Уравнивание западной демократической модели с единственно возможным земным проявлением Царства Божьего – мощнейшая современная идеология, обладающая колоссальной материальной силой.

На самом деле… «Читатель ждет уж рифмы розы». Нет, я не собираюсь опровергать уравнение. «За» него – известный ВВП на душу, низкая коррумпированность среднего звена госаппарата, идеологическая управляемость без применения политических репрессий.

Однако, если все так «хорошо» и «убедительно», зачем формуле «З=Д=Б» требуются постоянная «внешняя подпитка», повторяемые театрализованные доказательства с использованием натяжек, подлогов, откровенной лжи? Зачем сразу, сходу объявлять демократами всех политических, общественных или даже религиозных деятелей, объявляющих себя прозападными?

Есть, есть конкретные узко прагматические резоны поддержки «демократических революций» в северной Евразии, даже помимо пресловутого вопроса о нефтепроводах. Например, тонны елея, изливаемые СМИ на стремящегося в Евросоюз Саакашвили, призваны приглушать голос богатых евроскептиков. Вполне угандийский ВВП Грузии можно временно и «забыть», энтузиазм «подсветить» – авось и датчанам (весьма критичным к Брюсселю) станет неудобно быть такими «эгоистами».

Но если за созданием «Общего рынка», становлением Европейского Союза стоит глубокая макроэкономическая идея, то современный смысл существования НАТО гораздо менее очевиден. Для сохранения этой организации появление новых «рекрутов – энтузиастов» нужно как воздух.

Примитивная прагматика одна не способна объяснить проект «перманентной демократической революции» в северной Евразии. Повторюсь: он чрезвычайно опасен в первую очередь для самих авторов. За спиной «милого» Ющенко маячат откровенные фашисты. Это может стать моральной проблемой для брюссельского коминтерна. Ответный фашизм в России окажется проблемой материальной.

Мегатонны заклинаний о безальтернативности западной демократической модели призваны затушевать один факт: эта система чрезвычайно уязвима.

Не перед внешними воздействиями, как традиционно считалось. По своей внутренней структуре.

Современное развитое «демократическое общество» держится на шатком равнодействии двух противоположных принципов.

Экономическая сфера управляется конкуренцией. То есть рынком. Образно говоря - «законом джунглей».

Политическая жизнь немыслима без демократического устройства. Которое предполагает формальное равенство людей. Иными словами: торжество «политкорректности».

Проникновение «политкорректности» в экономическую сферу называется социализмом. Хороший ты работник или плохой – получай свои 150 рублей и не мечтай о большем.

Распространение «законов джунглей» в область политической надстройки принимает разные формы диктатур. Силовое закрепление экономического господства отдельного лица, клана, класса, расы.

Гипотеза об уязвимости современной модели западного общества базируется не только на богатом опыте ее исторических извращений. Одновременное действие в социуме двух полностью противоречащих друг другу законов жизни в принципе не может создавать устойчивой системы. Тем более что действие одного является стимулом для другого. В стране, где законы рынка имеют наибольшую свободу – в Соединенных Штатах – проявления политкорректности принимают самые тоталитарные формы.

Опасность будущих кризисов как раз в том, что они окажутся непохожими на уже известные. Взрывной рост иммигрантского, в частности, мусульманского населения в Европе? Следствием вряд ли станет фашизм в традиционном понимании. Может быть новый, «гуманный» апартеид? Или наоборот, обращение к советскому опыту предотвращения национальных кварталов и гетто? Разумно представить появление некой левой «политкорректной» диктатуры. Нет ответа. Неуютно. Гораздо приятнее любоваться «шествием демократии» по планете.

Основная идея данной статьи – тезис о «защитном» характере западной «демократической агрессии». Политическая и культурная элиты прилагают титанические пропагандистские усилия, чтобы не разверзлась пропасть. Голливуд, Европарламент, Пентагон и Нобелевский комитет по литературе с большим или меньшим умом и талантом занимаются охранительной деятельностью. Ее успех далеко не гарантирован. Зато вполне предсказуем PR-эффект от победы «прозападных» революций. Стоят они не намного дороже масштабного блокбастера, зато какое медиа – покрытие!

Охранительный характер деятельности не есть ее обличение. Как раз все хорошее хрупко и нуждается в защите. А прогрессизм любого рода апеллирует к стадным чувствам и примитивным инстинктам. Охранительность, маскирующаяся под прогресс – вот действительно высочайший класс мировой информационной диктатуры! Впрочем, не надо комплексовать: в подобном трудном деле идеологической эквилибристики успехами отметился еще Иосиф Виссарионович.

На пути всех «волн демократизации» будет неколебимо стоять Россия. Тому причиной размеры? «Дурная» наследственность? Нет, благоприобретенные качества. Все-таки приходится признать, что мы особенные. Ни у кого не было в истории столь радикальной попытки возложения собственной страны на алтарь глобального прогресса. Служили химере? Очевидно. Но самоотречение было вполне материальным. А чтобы отказаться от химер опять-таки потребовался всемирный альтруизм «нового мышления» Горбачева и беловежский подвиг Ельцина. «Вход – рубль, выход – два». Хватит!

Пришла пора сочувственно, но свысока посмотреть на наших соседей, становящихся добровольными поленьями в камине западного благополучия. Пора понять, а значит – и простить русофобию.

И очень, очень пора задуматься: что это за «демократическая модель», которая не подразумевает своего отрицания? Почему предлагаемое лекарство столь универсально для целого моря общественных недугов и тем неизбежно напоминает мумие?

Как «отрицать» «модель»? Ввести наследственные сословные привилегии?

Представить оппонента слабоумным – любимый творческий метод мировых СМИ.

Хотя следует признать, что творческое слабоумие российской политической элиты есть факт несомненный. Великий дар народного скепсиса по отношению к демократии она решила воплотить в создании однопартийной системы.

«Отрицать» надо. Есть предчувствие, что западной цивилизации очень скоро может понадобиться поддержка независимой и сильной России.

«Отрицать» - ой как непросто, неуютно, непривычно. Вот, например, – патриотизм. Он есть любовь к Родине. Любовь - постоянное ощущение хрупкости и уязвимости ее предмета. В рамках «западной демократической модели» подобное чувство дает всемирную идеологическую, политическую, вплоть до военной – агрессию. Такую эмоционально – идеологическую схему отрицать очень даже полезно.

Впрочем, все время самим «отрицать» не придется. «Демократическая модель» - оксюморон. «Западная демократическая» - расизм. «Западная модель» - отрицает фундаментальное свойство Запада – творчество.