Мечты и звуки
Мечтать, как говорится, не вредно. Более того – приятно. Особенно о том, что будет, когда Путин уйдет.
Одни представляют, как в прямом эфире на всех телеканалах начнется трансляция работы комитетов по всеобщей люстрации чиновников. Другие дальнозорко видят длинную судебную скамейку, на которой будет тесно от знакомых до слез персонажей. Кто-то мысленно и по справедливости делит шкуру неубитого медведя, то есть собственность, наворованную бюрократами и олигархами. Ну, а наиболее дальновидные уже сегодня задумываются о Дорожной карте, то есть о тех шагах, которые предпримет общество после того как Путин улетит на звездном вертолете и все будут думать, что делать с его свалившимся на голову наследством по имени РФ.
Этим предложил заняться Координационному совету оппозиции Андрей Пионтковский – публицист по-писаревски горячий, по-некрасовски бескомпромиссный, по-настоящему ненавидящий нынешний режим (чем многим и симпатичен). Что не мешает ему быть подчас, без дураков, умным и точным. То есть горячность, конечно, мешает, но так, что умное и точное все равно в фокусе. Да, мы прекрасно помним недавнее предостережение Ирины Павловой, которая неслучайно назвала свою статью о Пионтковском и его сторонниках «Антикремлевские мечтатели». Более того, нам тоже кажется, что путинский режим еще настолько силен, что ни массового гражданского неповиновения, ни раскола элит, ни дерева, превращающегося в труху, мы в ближайшее время не увидим.
Но и предложение Пионтковского задуматься уже сегодня о пресловутой Дорожной карте и о самой главной проблеме – проблеме собственности, приобретенной в перестроечные и постперестроечные времена, кажется интересным. Да, вопрос о собственности действительно может стать важным фактором самоопределения оппозиции. Я бы только дополнил его еще одной не менее важной проблемой: проблемой перехода от путинской автократии к лелеемой и долгожданной демократии. То есть какой путь будем считать предпочтительным – эволюционный или, так сказать, революционный? Потому что в зависимости от способа перехода будет, скорее всего, определяться и отношение к проблеме собственности, причем именно в таком порядке: сначала способ перехода, потом вопрос о собственности.
Пионтковский предлагает вынести этот вопрос на обсуждение в КС и сделать это обсуждение публичным. Я, конечно, за, потому что в артикуляции сложных общественных проблем мне и видится предназначение КС. Но боюсь, что это обсуждение тут же и похоронит наш КС. Потому что уже сегодня видны пределы его решительности и напряженные отношения между революционерами и сторонниками постепенных действий. Или его похоронит власть, если предположить, что среди членов КС (что вряд ли) сторонников революционного пути окажется больше, чем эволюционистов.
Почему я подменяю вопрос о собственности вопросом о способе смены режима? Потому что эти вопросы, повторим, взаимосвязаны. Если вы стоите за революционный способ смены феодализма в России, значит, вы готовы к тому, чтобы признать необходимость (по меньшей мере) определять законность или незаконность собственности в суде (уже не в путинском, а в настоящем, типа европейском). Если же вы за то, чтобы ждать у моря погоды, то есть за путь эволюционно-постепенный, то и собственность вы будете готовы оставить ее нынешним владельцам, чтобы не «раскачивать лодку», не отпугивать ту часть элиты, которая якобы готова перейти на сторону оппозиции, ну и так далее. То есть вопросов все-таки у нас не один, а два. И обсуждать их нужно оба, хотя надо еще посмотреть, как власти понравятся эти наши дискуссии.
Зато в чем можно не сомневаться, так это в том, что и большинство членов КС, и большинство активных граждан, которые голосовали за этот КС, почти наверняка окажутся сторонниками эволюционного пути. Ведь если человек уже что-то существенное имеет в этой жизни, то он с большей вероятностью не захочет это существенное терять. А раз так, лучше не шутить с огнем.
Вот несколько примеров, которые кажутся показательными. Михаил Ходорковский, самый знаменитый узник путинского ГУЛАГа, написал на неделе письмо членам КС, которое, что характерно, опубликовал член КС Сергей Пархоменко. Почему характерно? Потому что в своем письме Ходорковский без сомнения поддерживает адаптантов в КС, то есть «Группу граждан» того же Пархоменко и Собчак, говоря: «Я согласен с теми членами КСО, которые настаивают, что все лозунги должны быть только реалистичными и реализуемыми в краткосрочной или среднесрочной перспективе. Заведомо неосуществимые идеи могут привести к быстрой дискредитации Совета как организующей и консолидирующей силы». То есть Ходорковский за постепенное развитие и против лозунгов типа «Россия без Путина».
Не менее отчетливо выражается первый политзэк и о другой важной проблеме, о тактике борьбы с режимом: «Я считаю, КСО не только вправе, но и обязан стремиться к тому, чтобы стать субъектом переговоров с Кремлём о кардинальном реформировании России. Если Совет этого не добьется – значит, его миссия не будет выполнена. Компромисс – единственная альтернатива насилию… Как бы ни относиться к Владимиру Путину – а меня трудно причислить к поклонникам этого политика – игнорировать факт его пребывания у власти, говоря о трансформации России, было бы, мягко говоря, легкомысленно».
Конечно, можно предположить, что Ходорковский знает больше, чем знает рядовой пользователь Рунета: что Кремль ни на какие переговоры с КС никогда не собирался и, пока жизнь теплится в его теле, не соберется. Если же Ходорковский знает не больше рядового читателя Рунета, то можно предположить, что он, несмотря на мужество и стойкость, ему без сомнения свойственные, в этих абзацах посылает примирительный месседж Путину и компании. Мол, я не революционер, выпустите меня, и больших проблем у вас не будет. И это по-человечески понятно: просидеть девять лет только потому, что Путин решил преподать стране жестокий урок, а Сечин сотоварищи заграбастать лакомый ЮКОС.
Но вот гневная и огнедышащая Евгения Альбац в диалоге с журналисткой Татьяной Фельгенгауэр резко высказывается против революционного пути и положительно оценивает путь реформирования лежащей на дороге дохлой лошади (термин Д. Быкова): «Мы знаем истории в мире, когда постепенное изменение институтов, в том числе изменение выборов привели к смене режима. Так, например, было (и я вчера об этом говорила) в Мексике, так, кстати говоря, было и в Чили…». Не очень внятно, но не будем забывать, что перед нами распечатка устной речи. Но вот куда более отчетливый фрагмент: «Я думаю, что никто из нас никакого силового насильственного варианта смены режима в России категорически не хочет. Я считаю, что Россия свой лимит на насилие и кровь исчерпала по полной программе. Это только Геннадий Андреевич Зюганов никак пока понять еще не может». При чем здесь бедный Зюганов – я не понял, потому что кто-кто, но уж не он – сторонник вооруженного свержения Путина.
Но вот еще характерный кусок: «Люди не могут постоянно жить в этом ощущении: «Все, завтра Кремль падет, и надо будет формировать новые демократические органы власти». У людей есть своя жизнь – надо растить детей, любить очень полезно, потому что помогает, Таня, расти, чтобы появлялись маленькие замечательные существа (вообще лучшее, что может быть, это рождение ребенка). Люди не могут жить бесконечно политикой, у людей своя жизнь». (Орфография и синтаксис «Эха Москвы».)
То есть и менторски, и нравоучительно заточенная г-жа Альбац – против всяческих революций и за все хорошее и доброе, в том числе за иллюзорные реформы. Я не привожу цитат из высказываний «Группы граждан», но каждый, владеющий интернетом, может убедиться в том, что и эти члены КС не самые горячие поклонники революции, люстрации чиновников и радикального решения вопроса о собственности. Боюсь, что, кроме г-на Пионтковского и еще парочки горячих голов, в КС не найдутся желающие в судебном порядке рассматривать имущественное и служебное положение российских чиновников и олигархов. А без этого разговоры о смене путинского режима – лишь сладкие и терпкие мечты, кому, правда, из нас, граждански озабоченных граждан, не свойственные.
Нет, вполне возможно, что в Мексике, Испании, Аргентине – эволюционный путь реформ, то бишь разговор и договор с властью, был продуктивным. Значит, такой была власть. У нас власть – жестока и высокомерна, живет на облаке и, пока ощущает силу, ни с кем из реальных противников разговаривать не будет. Конечно, можно ждать, пока она превратится в дохлую лошадь на дороге. Или пока дерево не превратится в труху. Более того, скорее всего, так и будет. То есть только случай может оказаться настоящим революционером в России. Но когда этот случай настанет – завтра или через сто лет – думаю, даже Андрей Пионтковский не знает.
