Три истории моста

Все дни, пока ремонтировался старый Ангарский мост, здесь можно было наблюдать, как толпы людей бодрым шагом пересекают его пешком. На короткое время для многих иркутян мост стал местом свиданий и встреч. Некоторые из горожан с интересом стали разглядывать мост, который раньше проезжали как-то бездумно.

Что такое мост для многих из нас? Так, минутный эпизод по дороге на работу или домой. И вдруг что-то изменилось в отношении иркутян к нему. Кто-то нечаянно заметил на дне Ангары старые опоры давно разрушенной понтонной переправы. А кто-то, может быть, и подумал: а как переезжали через Ангару наши предки, когда и этого моста не было?

История первая. Через Ангару — на самолете

Когда-то Ангару пересекали на карбазах — весельных лодках. Однако в бурю и шторм никакие карбазы не ходили. Плоты гонять с берега на берег тоже было опасно. И вот в 1857 году в Иркутске появилось чудо речной техники, изобретение некоего Либгарта, — плашкоут. Иркутяне тут же окрестили новую технику самолетом. Ведь на лодке переправлялись через реку за полчаса, а тут время сократилось до 4—5 минут. Конечно, это самолет!

Плашкоутов было два. Один ходил от Сукачевского сада, располагавшегося недалеко от Спасской церкви, а другой — от Ланинской улицы. Пристань находилась возле Московских ворот.

Плашкоут представлял собою два судна, соединенных друг с другом общим помостом для людей и экипажей. От обыкновенного судна плашкоут отличался двумя вертикальными рамами, служащими для направления движения между берегами. Ход плашкоута осуществлялся благодаря канату, один конец которого крепился к якорям нескольких лодок, другой — к рамам парома. С помощью руля плашкоут устанавливали под углом 55 градусов к течению Ангары, которое и перемещало его по дуге от одного берега к другому.

Переправы через реки городское управление отдавало в аренду частным лицам. На все время арендного срока хозяин переправы должен был иметь: плашкоут; 6—12 карбазов для перевоза через Ангару весной после вскрытия реки ото льда; восемь легких лодок на каждой стороне перевоза; по одному деревянному караульному дому для прислуги и пассажиров, переправляющихся в сырое и холодное время. Переправа производилась безостановочно днем и ночью. В первую очередь перевозили почту, курьеров и пожарную команду, едущую на пожар.

История вторая. Мост назвали Николаевским

В 1891 году иркутяне были потрясены приездом наследника русского престола цесаревича Николая, будущего императора Николая II. Еще бы! Ведь Сибирь впервые за всю свою историю была удостоена такой высокой чести. Специально к приезду наследника был выстроен понтонный мост, связавший оба берега Ангары. Руководителем проекта был назначен главный архитектор города Владимир Александрович Рассушин.

К приезду цесаревича Рассушин подготовил к сдаче три важных для города объекта. Во-первых, первый в Иркутске понтонный мост через Ангару, во-вторых, арку цесаревича из красного кирпича, через которую Николай входил в город (она не сохранилась), в-третьих, по проекту В.А.Рассушина было выстроено здание Общественного собрания, на фасаде которого запечатлелась дата приезда в Иркутск царского наследника (сегодня в этом здании располагается филиал ТЮЗа).

Открытие Ангарского моста прошло при огромном стечении народа. Иркутянки надели шляпки из самых модных московских и питерских салонов, в руках, обтянутых светлыми перчатками, дамы держали букеты самых изысканных цветов. Городской глава Владимир Платонович Сукачев, как хозяин города, прибыл на открытие моста со всей семьей. Слово о пользе понтонного моста было предоставлено Владимиру Рассушину, которому исполнилось только тридцать лет, а он уже удостоился великой чести приветствовать наследника императорской фамилии.

После того как будущий император Николай, в светлом кителе и светлой фуражке, перерезал символическую ленту, оркестр заиграл туш, а дамы стали бросать на мост букеты. По живым цветам экипаж цесаревича проследовал на левый берег и взял курс в мужской монастырь. Мост назвали Николаевским в честь будущего императора.

История третья. Главного инженера репрессировали

Иркутянка Елена Евгеньевна Пешкова знает о своем деде только по рассказам матери и бабушки. Дед ее был важным человеком в городе — главным инженером строительства моста на реке Ангаре. Того самого моста, который сначала был понтонным и носил имя царя. Теперь его решили сделать каменным и дать ему имя В.И.Ленина. Работы шли ударными темпами, в 1938 году по мосту уже ходил паровоз. На фоне этого паровоза на новом мосту и сфотографировался Эдуард Иванович Краснопольский. Вокруг — его соратники по стройке века в Иркутске. К сожалению, это была одна из последних фотографий главного инженера. 1 сентября 1938 года за ним пришли.

На этой дате можно было бы поставить точку в жизни семьи Краснопольских. Его жену, Викторию Антоновну, и дочь Ядвигу выгнали из большой квартиры на Вузовской набережной.

— Мама рассказывала, что до ареста деда жили они в большом достатке, — вспоминает Елена Евгеньевна. — Ее отец, а мой дед, Эдуард Иванович, кормил и содержал всю семью. Мама моя училась на геологическом факультете, была отличницей. Однажды она уронила с моста золотые часы. Отец на следующий день купил ей новые. Точно такие же.

Эдуард Иванович Краснопольский родился в Проскурове, бывшем польском городе, который сегодня носит название Хмельницкий. Получил высшее техническое образование, наконец, стал главным инженером в Иркутске на строительстве моста. Его семья жила в огромной квартире недалеко от нового моста, жена Виктория Антоновна была домохозяйкой. После ареста хозяина семьи всех Краснопольских выселили из дома, имущество опечатали. Ядвигу отчислили из университета с третьего курса как дочь врага народа. Они с матерью поселились в подвальном помещении, еле выжили.

Елена Евгеньевна помнит нищету и голод, которые ей пришлось испытать. Она была уже внучкой врага народа. Реабилитировали деда только в 1957 году.

— Дед был небольшого роста, с миниатюрной фигурой, — говорит Елена Евгеньевна. — Мама говорила, что мой брат очень похож на него, такая же ножка тридцать седьмого размера. Наверное, поэтому он и не вынес тюрьмы и ссылки. Его не расстреляли, а сослали в Забайкалье. Там он и умер от туберкулеза.

Человека нет, а мост, им спроектированный, стоит уже шестьдесят лет.